Самолет сразу же выправил курс.
Рана представила себе, как резко и неприятно тряхнуло кабину. Полетели в разные стороны бокалы с шампанским, рассыпались по полу подносы и ручная кладь, все предметы подпрыгнули к потолку — ведь самолет за несколько секунд потерял тысячу метров высоты. Неожиданное открытие люка грузового отсека мгновенно удвоило тормозной профиль, и машина подверглась сильнейшей встряске. Впрочем, скорее всего, «умные» кресла должны были удержать пассажиров. Ну, может быть, у кого-то кровь пошла из носа, кто-то вывихнул плечо. Кому-то из тех, кто находился на ногах, могло повезти меньше — в таком положении можно было и контузию получить. Но теперь самолет выправился, и провинившийся люк грузового отсека автоматически закрылся.
Рана Хартер обнаружила, что «компьютер» у нее в голове работал лучше, если она подключала фантазию. Стоило ей представить резкую встряску в вышине, а потом следить взглядом за тем, как, поблескивая в лучах солнца, вниз падают багаж и разные съестные и несъестные припасы, и она физически чувствовала, как «крутятся шестеренки» у нее в мозгу, как идут подсчеты координат и очертаний территории падения добычи. Резкие, четкие, математически точные линии траекторий падения и ветер пахли камфарой, звенели в ее ушах лишенными вибрации, точнейшими нотами нескольких флейт — по одной на каждую переменную.
И приходили ответы.
Рана обернулась и посмотрела на Херд. Та уже надела шубу с капюшоном. Соболья шуба была одним из первых трофеев, добытых с помощью Александра. Это он, гигантский разум, устраивал для своих подопечных сброс багажа из самолетов. Краска, которая прежде скрывала истинный цвет риксских глаз Херд, теперь выцвела, и ее глаза искрились фиолетовым светом и очень красиво смотрелись в обрамлении черного меха. Ворсинки шубы шелестели, шевелясь на морозном ветру, и это легкое движение заставляло Рану слышать, как звенят маленькие мерцающие бубенчики, прицепленные к лодыжкам свадебных танцоров.
Херд ждала ее инструкций и всегда уважительно молчала все то время, пока Рана пускала в ход свои уникальные способности (правда, в то мгновение, когда Рана произнесла «да», боевик-рикс сжала ее руку — будто именно это слово и увело самолет с курса).
— Семьдесят четыре километра в ту сторону, — сказала Рана и постаралась указать как можно точнее.
Взгляд фиолетовых глаз Херд устремился туда, куда указывала Рана. Рикс искала ориентиры. Затем она кивнула и обернулась к Ране, чтобы поцеловать ее на прощание.
Губы рикса теперь всегда были холодными — температура ее тела приспосабливалась к погодным условиям. В ее слюне чувствовался легкий привкус ржавчины, и из-за этого слюна казалась немножко похожей на кровь, только была слаще. Ее пот не содержал соли. Из-за своего минерального состава он по вкусу походил на воду в шахтерском поселке. Когда Херд стремительно зашагала к флаеру и полы ее широченной шубы взметнулись вверх, будто крылья, синестезический запах лимонной травы, исходивший от птичьих движений рикса, смешался с привкусом, оставшимся на губах у Раны. Она наблюдала за риксом с неослабевающей радостью.
Но Рана отвернулась к входу в пещеру еще до того, как взвыл оживший двигатель флаера. Каждая секунда пребывания на морозе что-то отнимала у нее.
Внутри температура все-таки была выше нуля.
На Ране Хартер были два слоя натурального шелка, лисья шапка и шуба из искусственной шиншиллы, крытая кожей синего кита, сородичи которого во множестве водились в южном океане. И все равно она мерзла.
Стены пещеры были завешаны старинными гобеленами, предназначавшимися для Музея древностей в Поллаксе. На ледяных полках, которые Херд вырезала в стенах, красовалась громадная коллекция косметики и одежды — сокровищ, извлеченных из упавшего багажа авиапассажиров. Рана и Херд спали на шкуре крупного зверя, похожего на медведя, но что это был за зверь — они не знали. Судя по фирменному ярлыку, шкуру вывезли с другой планеты. Пол был покрыт кусками мягкой подкладки, выпоротой из чемоданов и сумок, а под подкладкой находились горы белья.
Повсюду лежали и стояли маленькие, но удобные дорожные бытовые устройства. Электронные игры, кофеварки, фонарики, игрушки из секс-шопов. Все это Херд умудрялась разбирать и переделывать во что-то другое, более полезное. Питались Херд и Рана только деликатесами. Мясо молодых животных, фрукты — непростительно не по сезону, икра и экзотические орешки, засахаренные насекомые и съедобные цветы. Все эти продукты были уложены в миниатюрные упаковки, приспособленные для роскошного питания в самолете. Что-то было в консервных баночках, что-то снабжено устройством для самоподогрева, что-то подвергнуто глубокой заморозке, что-то лежало в пакетиках, а что-то — в коробках-термосах. Другие продукты следовало поливать жидкостью из пластиковых бутылочек — таких крошечных, что с ними ничего не случалось за время долгого падения. Рана и Херд наливали себе вино и воду в хрустальные бокалы. Бокалов было два, и кто-то настолько высоко ценил их, что упаковал в тридцатисантиметровый слой киберпены. Как ни странно, на коробке значилось, что в ней содержится кофе в зернах. То ли кто-то ошибся, то ли таким образом перевозил краденый антиквариат.
«И все эти сокровища — всего из трех багажных отсеков!» — восторгалась Рана. Прежде она никогда не видела подобной роскоши. Она подняла теннисную ракетку из киберпластика. Край ракетки был не шире натянутых на нее струн. Изящные, почти риксские линии спортивного снаряда вызвали у Раны восхищение.
Сегодняшний, четвертый по счету сброс багажа должен был стать последней добычей Херд и Раны. Предел возможных объяснений этих происшествий был значительно превышен. Александр всякий раз предлагал фальшивые версии причин внезапного открытия люка, но их запас истощился. Однако на данный момент у Раны и Херд было в наличии все необходимое, чтобы дождаться нового приказа гигантского разума.
До тех пор им предстояло жить в роскоши. У них была роскошь, и они были друг у друга.
Рана Хартер села и отдышалась после тяжелых для нее минут, проведенных на морозе. Она подняла руку, в которой держала маленький походный диагностический аппарат, и даже это усилие далось ей с трудом. Каждую ночь она спала все дольше, и ей снились яркие, но абстрактные сны из странных символов, содержавшихся в ее мозговом «компьютере». И все же счастью Раны не было конца. Об этом заботились лекарства — регуляторы выброса допамина.
Пулевое отверстие у нее в груди давно затянулось. Только в первую ночь после ранения Рана страдала от жара, но первая же ампула с нанопрепаратом из аптечки Херд принесла облегчение. А вот тяжесть в груди все не проходила. Наоборот, она становилась все сильнее и сильнее, и Ране с каждым днем было все труднее и труднее дышать.
Она включила аппарат. Его экранчик засветился и показал всю медицинскую информацию. Рана выключила прибор. Она уже столько раз видела эти сведения и прекрасно знала, что ее единственное здоровое легкое с каждым днем сдает. Между грудной клеткой и легким медленно скапливалась жидкость, и из-за этого дыхание вырывалось из горла у Раны так, будто на грудь ей давили кулаком. Спасти могла только операция. Но как ни умна, как ни умела была ее возлюбленная, рикс, о хирургической операции здесь, в ледяной пещере, и речи быть не могло.