Простить его – за что? Он виноват только в благих намерениях, коими, как известно, вымощена одна ужасная дорога. Сильвестр – человек быстрых решений. Вчера он избавил Корфа от дуэли, мгновенно сообразив, что делать, назвав забияку позорным именем аббата Миолана. Точно так же стремительно бросился он на помощь женщине, которую полюбил с первого взгляда. Он не хотел ничего плохого, Мария тоже не хотела ничего плохого. А получилось-то… ох, боже мой!
Припомнив некоторые подробности своей попытки сделаться добродетельной женщиной, Мария привалилась к перилам и хрипло рассмеялась.
Ох, и шуточки выкидывает с ней судьба! Ну, знаете ли… это уж слишком!..
Что такое? Она произнесла это вслух? В таком случае здесь, в коридоре второго этажа, очень странное эхо: грубое, раскатистое – напоминающее мужской голос, который хрипло, возмущенно выкрикнул:
– Ну, знаете ли… это уж слишком!
Мария оглянулась. У дверей своего кабинета стоял Корф и смотрел на нее так, словно не верил своим глазам, Мария улыбнулась, покачала головой – она тоже не поверила своим глазам, и, отмахнувшись от него, как от призрака, пошла было дальше, но тут «призрак» сильным рывком остановил ее и втолкнул в кабинет, захлопнув за собой дверь.
Мария тупо смотрела на него.
Ну и ну… Впрочем, это она уже, кажется, говорила. Так ждать его нынче ночью, натворить во время этого ожидания черт-те каких глупостей – и встретить его именно в ту минуту, когда ей вообще никого, ни единого человека видеть было никак нельзя! Нет, это что-то… что-то… Она невольно вздохнула, увидев брезгливое, ненавидящее лицо барона, увидев в его ледяных глазах свое отражение: измятая, всклокоченная, измученная, полуголая. Боже, что он может о ней подумать! А что еще можно о ней подумать, кроме истины?..
– Я и сам хотел посоветовать вам завести любовника, – наконец разомкнул губы барон. – Это несколько развлекло бы вас, привязанную волею судьбы к человеку, которого вы ненавидите. Но я не предполагал, чтобы это происходило в моем доме. Все-таки соблюдать определенные приличия следует, даже нарушая их!
– Я… ненавижу вас? – прошептала Мария. – Я – ненавижу? Да я вас… я вас…
Она осеклась, увидев, как цинично усмехается барон, глядя на нее.
– Поразительно! – воскликнул он. – Просто поразительно! Я был обманут вами с первого мгновения нашего знакомства, я знаю вашу цену с точностью до последнего гроша, я вижу вас насквозь, и все-таки… И все-таки вчера вечером я внезапно поверил, что игра моя еще не проиграна, что я, пожалуй, судил вас слишком сурово, что немалая и моя вина в том, как мы живем, что клятва, данная мною, была несправедлива.
Мария подняла на него глаза. Он ли это говорит?!
– Вчера вечером, чудилось мне, искра вспыхнула меж нами. Я рвался в драку с этим идиотом, «аббатом Миоланом», чтобы снова и снова ощутить прикосновение ваших рук, почувствовать вашу тревогу за меня. Сердце мое пылало от счастья. Этой ночью я пойду не к Николь, а к своей жене, к своей любимой! Забуду о своей клятве, думал я… малодушно думал я! Мною вновь овладела та же любовь к вам, что и пять лет назад. Их не было, пяти лет ревности, обиды, тоски, ежедневной мстительной измены вам – в отместку за вашу ложь!
Корф тряхнул головой и умолк, словно опять задумался об этих годах их мучительного брака.
Мария тоже молчала, но глядела на мужа с такой мольбой, словно от его дальнейших слов зависела ее жизнь. И он заговорил тихо, как бы нехотя:
– Я не стал предупреждать вас о намерении своем, опасаясь услышать отказ или увидеть его в ваших глазах. Я решил: просто приду, просто обрушу на нее всю свою страсть – и сумею зажечь ее ответной страстью! Но дома меня ждал посетитель…
Мне пришлось уехать, однако ни разу еще я не был столь равнодушен к тому делу, которое составляет суть моей жизни, как нынче ночью. Я вернулся так скоро, как мог; сразу кинулся в вашу комнату… она была пуста! Я не мог поверить своему несчастью, я поднял с постели вашу субретку и едва не вытряс из нее душу, выпытывая, а потом чуть не на коленях вымаливая, – где и с кем моя жена. Да куда там! Она залила все вокруг своими дурацкими слезами, но не проронила ни звука. Ей было о чем молчать, как вижу! – Он брезгливо дернул за края рваной рубашки, которые Мария безуспешно пыталась стянуть на груди, и тут же отвернулся с миной отвращения на лице.
– Осознав, что обманут – вновь обманут! – я решил выплакаться в пышное, привычное плечико Николь, – Корф коротко, злобно хохотнул, – и отправился к ней.
При этих словах у Марии обморочно подогнулись ноги, и она принуждена была опереться о край стола, чтобы не упасть.
– Глашенька пыталась помешать мне, но я запер ее на засов и отправился к любовнице – взять то, что не пожелала дать мне жена. Но и тут меня ждала осечка! Николь, словно нарочно, оказалась не одна. Вот уж такого я и вообразить не мог. В комнате ее, судя по звукам, с ней забавлялся полк солдат. Малоприятно, конечно, чувствовать себя полным идиотом, но спасибо хотя бы за то, что у меня открылись глаза: оказывается, я был им все эти пять лет! Сегодня утром поставлю господина Симолина в известность о своем намерении как можно скорее развестись с женой. – Мария только еще ниже опустила голову, словно под секирою, но не проронила ни звука. – Сегодня же и Николь отбудет из моего дома восвояси…
Он не договорил. Стук колес по мостовой показался столь громким, что оба невольно вздрогнули. Корф шагнул к окну, взглянул – и окаменел, вцепившись в край тяжелой шторы. И вдруг с хриплым, горловым стоном рванул к себе Марию с такой силой, что она больно ударилась грудью о подоконник и упала на колени, однако могла видеть остановившийся у ворот запыленный экипаж, запряженный парою усталых лошадей. Возница соскочил с козел, открыл дверцу и подал руку, помогая выйти высокой, стройной даме в трауре, словно она возвращалась после посещения кладбища.
Сунув вознице монету, дама подняла глаза… лицо ее сделалось видно. Это была Николь.
«Она нарушила уговор! Вернулась раньше времени!» – чуть не закричала Мария, и в тот же миг сильные руки оторвали ее от пола, и бледное от ярости лицо Корфа приблизилось к ее лицу.
– Значит, Николь нынче ночью не было дома? – прошипел он. – Значит, нынче ночью полк солдат забавлялся в ее комнате не с ней? А… с кем? Может быть, вам, сударыня, это ведомо? И заодно откройте мне, откуда шли вы, полуголая? Где вы встречались с любовником? Где?! Не в комнате ли Николь? – Он отшвырнул Марию от себя, и она упала, ударившись спиной о поставец, дверцы которого распахнулись, и оттуда с грохотом посыпалась какая-то посуда.