Писатель-эмигрант Марк Алданов, взирая на Буденного на кадрах советской кинохроники начала 30-х годов, охарактеризовал его в очерке «Советские люди» с куда большей симпатией: «Знаменитый Буденный! Он замечателен, этот древний, почвенный, неизвестный Западу образ. Это нечто подлинное на маскараде: настоящий солдат среди рабочих в генеральских мундирах. Буденный удивительно не похож на интернационалиста и на „строителя будущего“. Художник, который пожелал бы дать иллюстрации к „Войне и миру“, мог бы с него писать доезжачего Данилу… Я дорого дал бы, чтобы поглядеть на Буденного во время заседания Третьего Интернационала или послушать его политическую беседу, например, с Карлом Радеком. Говорили, что, проезжая по Красной площади, Семен Михайлович тайком крестился на кремлевские храмы. Что не мешало ему, замечу, отнюдь не по-христиански давить „инородцев“ в Средней Азии. Правда, в коллективизацию его все-таки не стали бросать в карательные акции против русских или украинских крестьян. Может, все-таки опасались, что своих мужиков Семен Михайлович так просто давить не будет? Не думаю. Чего-чего, а кровь проливать Буденный никогда не боялся. Но использование его в качестве карателя могло серьезно разрушить буденновский миф. Одно дело – уничтожать басмачей и их пособников на окраине империи, в далекой Средней Азии, для жителей которых имя Буденного – все равно пустой звук. И совсем иное – заставлять его идти огнем и мечом по коренным российским, украинским или кубанским губерниям. Там такая память быстро уничтожит образ Буденного как „народного заступника“».
Вероятно, у интеллигента Алданова еще сохранялись какие-то иллюзии, что непохожий на «интернационалистов» и «строителей будущего» богобоязненный крестьянский сын Семен Буденный еще сможет, чем черт не шутит, сыграть роль этакого «красного Бонапарта». Недаром же в эмигрантской печати высказывались идеи, что если дать Буденному генеральский чин и орден Святой Анны 1-й степени, то он, пожалуй, сыграет роль нового генерала Монка и проложит дорогу к реставрации династии Романовых. Но у Михаила Соловьева, которому приходилось близко соприкасаться с легендарным командармом, никаких иллюзий на его счет не было.
Популярность Буденного использовалась для оправдания в глазах народа идеи коллективизации. Он выступал 19 февраля 1933 года на 1-м съезде колхозников-ударников в поддержку сталинского курса. А 26 апреля того же года «Правда» опубликовала сталинское поздравление Буденному в связи с юбилеем: «Боевому товарищу по гражданской войне, организатору и водителю славной Красной конницы, талантливейшему выдвиженцу революционных крестьян в руководители Красной Армии, товарищу Буденному, в день его пятидесятилетия – горячий большевистский привет! Крепко жму Вашу руку, дорогой Семен Михайлович».
Надо сказать, что даже после осуждения «культа личности» на XX съезде партии Буденный ни разу не выступил с публичной критикой Сталина. Нет ее и в мемуарах «Пройденный путь», первый том которых вышел в 1958 году, в разгар оттепели. И о репрессиях Семен Михайлович тоже не сказал ни слова – отчасти, наверное, потому, что и сам был к ним причастен.
В 1933 году в связи с коллективизацией появилась очередная песня про Буденного и буденновцев, скромно названная «Песня о героях», наверняка пополнившая среди прочих репертуар буденновских застолий. Ее сотворили все тот же А. Давиденко с Б. Шехтером (музыка) и поэт Н. Владимирский (слова):
Как в степи зеленой,
Где шумел Буденный,
Где за власть Советов
Песня с боем спета,
Полегли, уснули
Под землей сырою,
Скошенные пулей,
Октября герои.
ПРИПЕВ:
Эх, недаром, эх, недаром,
За серп и за молот борясь,
В атаках буденновских армий
Их кровь на поля пролилась.
Над костями павших
Не расти бурьянам,
Не развеять пепел
Ветрам, ураганам.
Силою буденной
Тракторов колонны
В коллективах наших
Дружно землю пашут.
Нет, не ослабело
Боевое дело,
Будет колоситься
Рослая пшеница.
Мы в степи зеленой,
Где дрались герои,
Тракторной колонной
Урожай утроим.
Армией сплоченной,
Многомиллионной
Продолжаем путь их
Революционный.
Эй, дружней за дело!
Чтоб вся степь гудела
Обороной грозной
В наш посев колхозный!
Авторы песни, разумеется, не уточняли, что в период коллективизации кровь тоже проливалась весьма обильно. Тысячи крестьян были расстреляны за сопротивление «перегибам», сотни тысяч погибли в ссылках и лагерях, миллионы сгинули от голода.
Думается, в той или иной степени Буденный о последствиях коллективизации знал. Но он прекрасно понимал, что выступать против коллективизации смертельно опасно. И вовсе не собирался разделять судьбу лидеров правой оппозиции, выступивших против ускоренных темпов и насильственных методов вовлечения крестьян в «социалистические формы хозяйствования». И Сталин оценил верность своего боевого соратника. На XVII съезде ВКП(б) в 1934 году Буденный был избран кандидатом в члены ЦК, а Ворошилов, в свою очередь, стал членом Политбюро.
Выступая на этом «съезде победителей», Семен Михайлович, в частности, заявил: «Наша партия победила и разгромила вдребезги всех наших врагов, которые мешали нам на пути осуществления генеральной линии, мешали миллионным массам во главе с партией бороться за построение социализма в нашей стране. Разумеется, оппозиционные платформы, которые выставлялись лидерами и правого и „левого“ оппортунизма, вели линию на реставрацию капитализма в нашей стране. Если бы им, паче чаяния, удалось повернуть нашу партию на ту линию, мы бы уже давным-давно были втянуты в войну. Короче говоря, для нас, большевиков, борющихся за осуществление генеральной линии нашей партии под гениальным руководством нашего великого вождя товарища Сталина, ясно, куда бы мы попали, если бы победила та или другая платформа оппортунизма.
Теперь, товарищи, разрешите мне остановиться на том вопросе, который так резко и в упор поставил товарищ Сталин, – на вопросе о животноводстве. Животноводство у нас, нужно прямо сказать, не пользовалось на протяжении всей нашей работы – и в первую пятилетку и в первый год второй пятилетки – достаточным вниманием. Если сегодня проверить работников этой отрасли, мы там найдем самых, я бы сказал, отсталых людей как в отношении общеполитического развития, так и в отношении производственной квалификации. Я хорошо знаком с сельским хозяйством, так как я все время связан с ним…
Вопрос о животноводстве, поставленный здесь товарищами Сталиным и Ворошиловым, дает все основания, чтобы всем нам внимательно подумать над ним. Ведь лошадь ни в какой степени не может быть противопоставлена развитию нашего автотранспорта и других машин. Так нельзя рассуждать. Нужно как раз сочетать эти два дела. Машина берет на себя тяжелую работу, лошадь – легкую. Машина и лошадь, таким образом, друг друга дополняют, а не вытесняют. Вы учтите, товарищи, тот факт, что в 1929 году наша промышленность имела 400 тысяч лошадей, а сейчас она имеет не менее 1200 тысяч лошадей. Чем же это объяснить? Дело объясняется очень просто: объясняется подъемом промышленности и здоровым экономическим смыслом наших хозяйственников. Города наши берут лошадь для того, чтобы в сочетании с автомобилем поставить лучше работу. На близком расстоянии автомобиль является нерентабельным, он рентабелен только для дальних расстояний. Зато лошадь на близком расстоянии рентабельна. Возьмите фабрику. Надо завозить сырье из складов, которые тут же, близко, при фабрике. Что же, машину вы будете крутить? Чепуха, нельзя рассуждать так. А некоторые думают: пусть горит горючее, разве его жалко? А потом кричат, что у нас нет, не хватает его.