Его тон, даже больше чем слова, привел в порядок мои нервы. Я вскинула голову. «Я так не считаю».
«Нет? Подумай еще, красотка!»
Я уставилась на него: «Ты что ли угрожаешь мне, Коннор Винслоу? А если так, то чем?»
Было почти темно, и он стоял спиной к свету. Прислонился плечом к воротам, судя по всему, полностью расслабленный. Я скорее чувствовала, чем видела, что он продолжает внимательно и враждебно меня разглядывать. Но заговорил он легким тоном: «Угрожать? Да ни в коем случае, любовь моя! Но мы в этом деле союзники, соратники и работаем вместе. Не могу тебе позволить забыть наш… договор. Слишком быстро. Пока все отлично, даже лучше, чем я надеялся… И так все и пойдет, дорогая, пока я, и ты, конечно, не получим того, чего хотим. Достаточно честно?»
«Да». Луна поднималась из-за темных деревьев. Слабо блестела река. Небо цвета полированной стали. Кобыла в тридцати ярдах от нас перестала есть траву и подняла голову, смотрела, прижав уши. На фоне теней от живой изгороди и деревьев она слабо, ровно и прохладно светилась, будто сделана из драгоценного металла. Я смотрела на Кона. «А интересно…»
«Что?»
«Просто интересно, насколько далеко ты можешь зайти, чтобы получить то, чего тебе хочется».
«Мне это иногда самому интересно. Ты бы и сама удивилась, маленькая кузина, что может человек заставить себя сотворить, если ничего не достается ему без усилий. И почему ты думаешь, что это неправильно? Человек, знающий, что он способен… — Он замолчал и улыбнулся. — Ну вот что, дорогая девушка, не собираюсь начинать все сначала… Буду честным, пока можно, но, клянусь Богом, найду и нечестные способы, если буду вынужден!»
«Понимаю. Выяснили отношения, значит. — Я вытащила пачку сигарет из кармана. — Закуришь?»
«Спасибо. Ты куришь слишком много, не кажется?»
«Очень может быть».
«Я был уверен, что у тебя достаточно здравого смысла и ты не запаникуешь, как только столкнешься с чем-то неприятным. А в чем дело, кстати? Иди, прикури». При свете спички я ясно разглядела его лицо. Несмотря на легкомысленный тон, оно не выражало ни малейшей симпатии. В нем вообще не было нормальных человеческих чувств. Очень деловое выражение, будто человек решает опасную проблему, требующую полной сосредоточенности. Эта проблема — я. Меня надо опять ввести в разум. Спичка погасла. Я подумала, что мне все померещилось, потому что заговорил он почти нежно. «Может, расскажешь, что тебя так огорчило? Ведь было что-то, да? Что? Лошади днем? Когда я пришел, ты выглядела, как семь смертных грехов». «Правда?»
«Знаешь, ты ведь можешь не приближаться к коню Форреста, если не хочешь».
«Я знаю, что… Между прочим, спасибо, ты меня спас. — Я прислонилась к воротам и глубоко затянулась. — Извини, начала говорить не с того конца и все запутала. Не нужно, думаю, сообщать, что я не собираюсь тебя подводить. Я… У меня был жуткий день, и я вышла из себя. Попробую объяснить, как положено разумному человеку, то есть не по-женски».
«Ты сама сказала, солнышко, мне не пришлось. Начинай, слушаю».
«Впрочем, я действительно собиралась говорить о перемене планов. Нет, подожди, Кон, дело в том, что кое-что изменилось».
«Изменилось? Что? Когда?» «Когда я поговорила с дедом вечером, здесь». «Я… так и думал, что здесь что-то было. Говорю, ты выглядела жутко. Но подумал, что из-за этой дурацкой кобылы».
«Дело в том, Кон, что, возможно, мы зря все это затеяли. Это меня прямо-таки потрясло. Я… Думаю, он все равно собирается оставить Вайтскар тебе».
«Что?»
«Он так сказал».
«Он так сказал?»
«Почти. Готова поклясться, что он имел в виду именно это. Знаешь, что его юрист, кажется Исаакс, приедет в пятницу?»
«Нет. Не знал». Голос звучал, будто Кона одурманили.
«Но приедет. Юлия будет здесь в среду, а Исаакс в пятницу. Дедушка не сказал ничего определенного, но намекал. У меня возникло ощущение, что он хочет устроить что-то вроде семейного собрания в пятницу и заранее пригласил юриста. Поэтому очень даже разумно предположить, что речь пойдет о завещании. Он сказал, что хочет решить все вопросы».
Кон так резко шевельнулся, что ворота заскрипели. «Да, но это только догадка! А про Вайтскар? Что он точно сказал?»
«Не очень много, но… Кон, все в порядке. Я бы не говорила, если бы не была уверена. Клянусь, он имел в виду именно это. Нет, он, конечно, не принял на себя никаких обязательств, не произносил речей, даже передо мной. Но он явно принял решение».
«Какое?»
«Сначала он мне напомнил, что Вайтскар всегда был обещан Аннабел. «Должен был перейти к твоему отцу, а теперь, соответственно, к тебе"».
«Должен был?»
«Вот именно. Потом начал тебя хвалить. Ты был ему сыном, он бы без тебя не обошелся… Ну, всякие такие слова. Он правда признает, что твое место здесь, Кон. Потом он спросил, правильно ли будет, если дать мне сюда войти и отобрать у тебя Вайтскар. «Выдернуть все из-под его носа», — так он это назвал. А потом сказал, что это нечестно. Прямо так».
«Господи, если ты права! А Юлия? Он говорил о ней что-нибудь?»
«Ничего не понятно. Он даже не сказал точно, что все нам расскажет двадцать второго, а когда я попробовала загнать его в угол — прямо спросила, собирается ли он оставить все тебе — он просто не ответил. Я не могла нажимать, ты же его знаешь. Похоже, ему нравится загадывать загадки».
«Это точно, черт его побери!» Он произнес это с такой неожиданной злобой, что у меня сигарета застыла во рту. Резко, до шока, я вспомнила, как мило он беседовал со стариком днем. Как ни странно, я решила, что он был искренен и тогда, и сейчас.
Я сказала как можно мягче: «Кон, но ведь дело в том, что он просто очень переживает, что не может делать все, как раньше. Он всегда был… То есть, он любит главенствовать, а собственность и деньги — единственный оставшийся ему атрибут власти. Поэтому он ничего не обещает. Не думаю, что он понимает, как это несправедливо по отношению к молодым… к тебе, во всяком случае. Просто думает, и совершенно правильно, что это его собственность, и он сделает с ней все, что захочет. Но теперь он решил. Это точно, раз он даже послал за Исааксом».
Потухла сигарета в пальцах Коннора, он забыл о ней. У меня создалось впечатление, что до него доходит только общий смысл произнесенных слов. Он сказал с трудом, будто изменение мыслей требовало тяжелых физических усилий: «Если он принял решение, это случилось после твоего приезда… Или в тот момент, когда он узнал о твоем возвращении. Он отправился звонить по телефону вскоре после того, как Лиза сообщила ему новость. Помню, она рассказала. Должно быть, связывался с Исааксом. — Он поднял голову. — Господи, а ты ведь могла и все перепутать. Зачем бы ему за ним посылать, как не для того, чтобы вычеркнуть меня из наследства, а на это место вставить тебя?»
«Не собирается он этого делать! Будь уверен. Он все время спрашивал, справедливо ли, если после моего восьмилетнего отсутствия все останется, как было. Прямо спросил, можно ли позволить мне ворваться в Вайтскар и выдернуть все из-под твоего носа после всего труда, который ты вложил».