«Вот она – настоящая!» – поняла Катерина.
Ее дрожание губ, детские всхлипывания, злая истерика, боль, прорывающаяся, стоило Акнир вспомнить о матери, погибшей из-за такой ерунды, как трое слепцов – только это одно и не было маской. Только это и можно было принять за непреложную истину. Только в этом одном ей можно верить.
Она хочет вернуть свою мать, и для нее не имеет значенья цена!
Девчонка закашлялась, затряслась в рвотных судорогах, кровавая каша вырвалась из ее рта. Кожа Акнир стала бледной, а васильковые глаза почти черными от иссушающей ненависти.
– Значит так, святой Отрок, ты обрабатываешь своих гостей? – прохрипела она. – Вырываешь из них самое… самое… Знай, сука, этого я тебе не прощу! Это было только мое!
Словно юла, Маша крутанулась на 360 градусов, нарисовав пальцем в воздухе замкнутый круг.
– Круг Киевицы, – усмехнулась Акнир. – Считается непреодолимым. Ну что же, смотри…
Остекленевший от злобы взгляд ведьмы прицелился в Третью. Пальцы зашевелились, словно Акнир сплетала из воздуха незримое кружево. И мир начал рушиться у них на глазах…
«Она – чароплетка», – вспомнила Даша.
Не сразу.
Вначале ей показалось, что перед глазами поплыли серые пятна. Она потрясла головой. Пятна не исчезли – стояли на месте. Зеленый, насыщенный солнцем мир лесов и холмов то там, то тут покрывали неясные сгустки темноты, будто мир был картинкой, поверхность которой можно испачкать. Или прожечь…
Грязное ржавое пятно испортило безоблачное небо над Машей. Черная клякса осквернила пейзаж за спиной. Тьма замутнила воздух перед ее ртом, очертила черный ореол вокруг головы…
«Она – чароплетка! Со времен Великой Марины даром чароплетства не владел никто! Чароплет способен создать новые законы… меняет мир по собственному желанию. Стоит Акнир получить чуть больше сил…»
Чуб вспомнила, кто говорил им это в том давнем-давнем будущем, где суд между Небом и Землей, бой между ними и Акнир, был неизбежен. И еще вспомнила, что восстав против Трех, дочь своей матери получила достаточно сил – киевские ведьмы отдали ей свои силы, чтобы наследница Киевицы Кылыны могла победить самозванок.
Бурая тьма выжгла солнечный мир вокруг Маши, крепко обняв жженой грязью непреодолимый круг Киевиц – с каждой секундой кольцо сужалось. Опустив очи долу, лжеотрок безвольно стояла, не предпринимая попыток разогнать эту мглу…
«Она не знает, как… Она не умеет!» – в отчаянии осознала Даша.
«Акнир может сплести новые чары! Чары, которых нет в книге Киевиц. Чары, против которых нет противоядий. Кабы не это, у вас был бы шанс…»
Лжеотрок подняла глаза, посмотрела на Катю и отрицательно покачала головой.
В тот же миг тьма дорвалась до нее. Маша заорала так, словно чернота, разъедавшая мир, была соляной кислотой. Мгла набросилась, скрыла ее.
– Нет! – закричала лжеотрок. – Умоляю тебя… Только не убивай! Только не убивай!..
– Ты слаба даже духом! – пальцы чароплетки опали. Тьма исчезла. – Киевицу невозможно убить! Забыла? – брезгливо спросила она. – Но если бы сейчас был Суд между Землею и Небом, знай, я бы не расслышала твоих просьб о пощаде... Знайте все, – сверкнула глазами она. – Если вы поможете мне вернуть маму, я действительно сделаю для вас все. Все, что попросите. Помогу вам разбогатеть и прославиться, научу менять мир… Делайте с ним все, что хотите! Пусть моя мать не будет Киевицей в будущем, пусть она только будет… Но если, – сказала Акнир, потемнев, – вы откажетесь помочь мне, я вспомню, кто виноват в ее смерти. Да, вы бессмертны. Но из этого правила есть три исключения: Киевицу может убить Город, она сама, и тот, кто вступит с ней в поединок во время Суда. Клянусь, чтобы расправиться с вами, мне хватит и одного!
– Простите. Мне надо идти. Я не могу оставаться…
Лжеотрок быстро щелкнула пальцами.
Чуб обиженно взвизгнула, ощутив, как возведенный на древнем холме фундамент 13-го дома на Малоподвальной больно ударил ее в поясницу, выбив землю из-под ног. На миг в глазах потемнело, спина заболела…
Она снова лежала на деревянном полу. Их окружала разоренная гостиная. Не прощаясь ни с кем, побежденная Маша выскочила за дверь.
– Машеточка, постой! – неуклюже вскочив с пола, Катерина подобрала сумку и меховое манто и поспешила за беглянкой. – Подожди!
Дображанская выбежала в заснеженный сад вслед за Машей.
Опустив голову, прижимая ладони к ушам, лжеотрок бежала к калитке.
– Подожди, это важно. Маша, это так важно для меня!
– Замолчи! Замолчи! Я не могу тебя слышать! – закричала лжеотрок. – Ненавижу тебя…
* * *
– Ненавижу ее. Ненавижу… – Акнир опустошенно утопила в ладонях лицо. – Вот держалась, как могла, так старалась… И так сорвалась!
– Не парься, – утешила ее Даша Чуб. – Зато теперь мы тебе верим. Ты нас всех ненавидишь. И сто процентов убьешь, если мы послушаем Машку, вернемся назад и попремся на Суд. И ты вовсе не хочешь нам тут помогать. Просто другого способа нету… Знаешь, – держась за ударенную поясницу, лжепоэтесса поднялась на ноги, – а я ведь тебя понимаю. Я так страшно за мамой скучаю. Никогда не думала, что так за ней буду скучать.
Ведьма подняла на утешительницу непривычно открытый, наполненный обезоруживающим сочувствием взгляд.
– Но ты можешь увидеть ее, – сказала она. – Иди к своей маме прямо сейчас.
– …в общем, мама верила в пророчество Великой Марины. Я ей говорила: «мам, ну как примирить Небо с Землей? Ну, разве что небо на землю рухнет, но это уже не на перемирие – больше на конец света похоже». Ведь Марина сказала: «Когда в Киев в третий раз придут Трое, они примирят два непримиримых числа». Понятно, речь идет про единицу и тройку. Но то, что единица – Земля, сотворенная в первый день, а тройка – ваш триединый Бог, это только трактовка! Одна из тысячи! Разве можно умирать ради этого? А она… – вздохнула Акнир. – Ну, ты меня понимаешь.
– Мамы никогда нас не слушаются, – с апломбом подтвердила Чуб. – Они просто поверить не могут, что мы хоть в чем-то умнее их можем быть. Да стань я хоть президентом страны, моя мать все равно будет смотреть на меня, как на ребенка! Это проблема всех мам.
Собственно, эта очерченная ею проблема и волновала Дашу.
Изида Киевская и юная Учительница пили шампанское в крещатицкой кофейне Семадени и вот уже второй час подряд великолепно понимали друг друга. Оказалось, ни разница в возрасте, ни различие между слепыми и ведающими не имеют никакого значения, когда дело касается их матерей.
– Верно! – вскрикнула ведьма. – Не родилась еще на свете та мать, которая б посчитала себя глупей своей дочери!