— Я смею надеяться, раз моя королева помнит о нашей встрече в указанном месте, она не запамятовала и подробности, — спокойно сказал он. — В частности, я тогда привёл вескую причину, по которой не мог жениться на месстрес Бьянке из Кудиона, и моя королева признала её законность.
«И попробуй только скажи, что ты имела в виду не это, а то, что случилось на турнире, и я вытрясу из тебя твою венценосную душонку», — мысленно добавил он. Но королева лишь улыбнулась — и подыграла ему:
— Да, признала, потому что, сэйр Марвин, вы загнали меня в угол! Никому прежде это не удавалось. Вообразите, мессеры, — мне нечего было возразить этому юному наглецу! Хотя сердце моё осталось возмущено, долг велел отпустить его с миром. Я до сих пор на вас за это обижена, мессер.
— Я готов сложить голову, чтобы загладить свою вину, моя королева, — покорно сказал Марвин, поняв, что если не сменить тон, всё это может закончиться не лучшим образом. Королева сверкнула глазами, требуя продолжать игру, но тут Марвина выручил король:
— Милочка, полагаю, сэйр Марвин искупил перед вами любую свою вину, сражаясь с Артеньей, — нетерпеливо сказал он. — Правда ли, мессер, что вы возглавляли взятие Уоттерино?
— Не возглавлял, — опустил голову Марвин, — но старался ни с кем не делить право убивать врагов его величества.
— Какой очаровательный молодой человек, — подал голос мужчина, сидящий по правую руку от короля, и при звуке его вкрадчивого, мягкого голоса Марвин вскинулся. — То дерзит так, будто на плаху просится, то притворяется скромником. Но, сир, вам не кажется, что церемония затянулась? Мы так до вечера не закончим.
— Это точно, — буркнул король, протирая шелковым платком вспотевшую шею: в этой части зала жарко полыхали факелы, тогда как у входа дуло, а от каменных стен, для которых пожалели тепла и света, тянуло холодом. — Сэйр Марвин из Фостейна, берите свой замок и убирайтесь к бесам.
— Жизнь за ихвеличества ! — звонко сказал Марвин. Глашатай яростно задвигал усами: наглый мальчишка и в этом умудрился нарушить этикет. Ольвен довольно прикрыла глаза. Марвин поднялся с колен и пошёл на своё место. Толпа перед ним схлынула, давая дорогу.
Петер встретил его широкой улыбкой, отчасти восхищённой, отчасти недоверчивой.
— Ты и впрямь не в своём уме, — шепнул он, когда толпа вокруг сомкнулась и о Марвине забыли, хотя стоявшие по соседству придворные продолжали на него коситься. Марвин понял, что это его бесит.
— Пошли отсюда? — предложил он.
— Ты что?! — опешил Петер. — Этикет…
— К Ледорубу этикет, — сказал Марвин и, схватив его за руку, поволок к выходу. Петер до того оторопел, что даже не противился. На удивление, их никто не остановил, и они выскользнули из зала незамеченными.
Когда они оказались за дверями, в тускло освещённом коридоре, Петер выдохнул:
— Бесы б тебя разодрали, Марвин из Фостейна, ты доиграешься когда-нибудь!
— Все мы рано или поздно доиграемся. Пойдем выпьем?
— Ледоруб с тобой, чего уж теперь, пошли.
Королевский замок в Таймене, столице Хандл-Тера, был огромен, неуютен и неуклюж, зато в нём было легко затеряться. Петер хотел зайти в один из обеденных залов, где пировали не допущенные к церемонии мелкие дворяне, но Марвин потащил его прямиком на кухню. Он проторчал в толпе и духоте три часа с лишним, и теперь ему хотелось более интимной обстановки. С кухни они вернулись гружённые вином и закуской и расположились в маленькой галерее между коридорами, где никто не ходил и горел один-единственный факел.
— Сыро тут, — хмыкнул Петер.
— Сейчас согреемся, — пообещал Марвин, откупоривая бутылки. После маленькой перепалки с Ольвен настроение у него слегка улучшилось, впрочем, ему всё равно хотелось отсюда убраться, а поскольку это было невозможно, пока здесь оставался его сюзерен, Марвин без предисловий перешёл к делу.
— Чтоб везло! — заявил он, чокаясь откупоренной бутылкой с бутылкой Петера.
— Чтоб везло как тебе, бесову отродью! — восхищённо ответил Петер и, когда они выпили, сказал: — Проклятье, одному тебе такое может сойти с рук!
— А что я такого сделал? — пожал плечами Марвин.
— Да нельзя так разговаривать с королём!
— А я не с королём разговаривал. С королевой.
— Это всё равно. Здесь так не принято.
— Ну так чего меня не арестовали?
— Вот и я тем же вопросом задаюсь. Думаю, запала на тебя Ольвен. В ближайшие ночи жди приключений. Хотя она и убийц к тебе может подослать, с неё станется.
— Пусть подсылает, — улыбнулся Марвин. — Хоть будет кому рожу начистить.
— Слушай, чего ты злишься-то так? Из-за… этого замка?
Марвин бросил на него быстрый взгляд. Петер вроде парень ничего, не дурак, не трус и не хам, и вроде не в обиде на него за давешнюю вспыльчивость… А главное, похоже, и не думает презирать его, несмотря на то, что был тем днём в Балендоре.
— Нет, отчего же, — мрачно сказал Марвин. — Теперь, при здравом размышлении, я даже рад. Приеду в этот бесов Шепперд и сожгу его дотла. Чтоб камня на камне не осталось.
— Марвин… могу я тебе что-то сказать без риска, что ты вцепишься мне в глотку?
«А может, он на меня и в обиде», — хмуро подумал Марвин, но вслух сказал:
— Валяй.
— Ты придаёшь слишком много значения… тому инциденту. Я не говорю, что о нём все забыли — но кто о нём знал? Тогда в Балендоре было в лучшем случае полсотни знатных рыцарей, остальные — шваль да чернь. Какое тебе до них дело…
— Мне есть до них дело, — резко сказал Марвин. — Когда наблюдают за… подобным, нет разницы, кто именно наблюдает. Каждая пара глаз — что взгляд Ледоруба.
Он умолк, чувствуя, что сказал лишнее, и злясь на себя за это. Петер это почувствовал и сконфуженно промолчал. Марвин приложился к бутылке и пил, пока хватало дыхания.
— Как бы там ни было, после твоей сегодняшней выходки весь двор будет перемывать тебе кости, — неестественно весело сказал Петер, прерывая затянувшееся молчание. — Теперь те, кому ты не кажешься мужланом, твёрдо принимают тебя за психа.
— Думаешь, меня это смущает?
— Нет, я думаю, ты бы не дерзил, если бы не видел, что королеве нравится твоя дерзость.
— А она ей нравится? — деланно изумился Марвин.
Петер внимательно на него посмотрел.
— Эй, парень, ты что, всерьёз решил забраться в постель к её величеству?
— Да нет, с чего бы… — сказал Марвин, хлебнул ещё вина и, подумав, добавил: — Хотя, ты знаешь, пожалуй, решил.
Петер покачал головой.
— Слушай, я тут наслушался всякого…
— Какая часть из этого правда?
— Даже если самая малая — будь поосторожнее. Да, не спорю, ты Ольвен приглянулся, иначе она бы казнила тебя ещё в Балендоре. Но Единый тебя сохрани переходить ей дорожку. Это не та женщина, которой можно попользоваться и забыть. Если что-то ей не понравится, она тебя со свету сживёт.