— Почему твое войско встретилось нам только там? — спросила Рослин. — Почему они раньше нас не вели?
— Ну, во-первых, это войско не мое. — Эр-Дьятис торжественно поклонился эльфу. — А во-вторых, не они вели вас, а вы их. Это ты была звездой, за которой они шли. Они двигались в том направлении, в котором падал твой взгляд, когда ты утром открывала глаза. Чему вы так удивляетесь? А вас не удивляло то, что вас за несколько недель блуждания по враждебной стране никто даже не попытался задержать? — Он фыркнул и вдруг стал похож на мальчишку. — Мне пришлось заставить вас немного поплутать. Нехорошо с моей стороны, знаю, но я не мог позволить вам прийти ко мне прежде, чем вы с Глоринделем узнаете друг друга. Поэтому в Тарнасе все только началось, ибо вас угораздило вдруг начать выяснять отношения. А когда вы были настолько заняты собой, ты, Рослин, вовсе переставала меня слышать. И начинала вытворять глупости. Ну с чего тебе понадобилось спасать Эллен, когда она пошла за своим Расселом? Она ведь была тебе не нужна. А столько лишних хлопот из-за этого.
— Она нужна, — сказала Рослин, и Эр-Дьятис снисходительно улыбнулся.
— Какая ты у меня сентиментальная девочка. Прежде — была нужна, да. Но не тебе, а Глоринделю. Так же как не ему, а тебе был нужен этот раскаявшийся головорез с большой дороги. — Говоря это, он даже не смотрел на Натана. — Потому что иначе вы могли бы попросту убить друг друга прежде, чем добрались ко мне. Так что пришлось мне выделить вам телохранителей, которые защищали бы вас от вас самих. Только телохранители — это слуги, Глориндель, Рослин, вы понимаете меня? Слуги, и больше ничего. Эти двое были вам хорошими слугами, вот только никогда нельзя делать слуг друзьями.
— Это еще почему? — с холодной усмешкой спросил Глориндель.
Эр-Дьятис повернулся к нему, и в его красивом узком лице в первый раз мелькнуло что-то, напоминающее удивление.
— Не ждал услышать этот вопрос от тебя. Уж кто-кто, а ты должен понимать.
— Я понимаю только то, что, не будь я ему другом, не дошел бы так далеко, — сказал Глориндель. — Откуда это презрение к простым человеческим привязанностям, милостивый государь Эр-Дьятис?
— Потому что не о простых человеческих привязанностях сейчас речь, — раздраженно ответил тот и резко повернул ладонь ребром вверх. Белое сияние, дрожавшее над землей, беззвучно лопнуло, раскрыв, будто рану, тонкий алый надрез в поперечнике.
Рослин сказала:
— Теперь ты хочешь забрать у меня... это?
Эллен вздрогнула. О чем вы говорите, миледи? О нашей глупой, ненужной, бесполезной теперь привязанности, нашей дружбе и нашей вражде — или о тьме внутри вас?
Эр-Дьятис успокаивающе улыбнулся ей. Ветер трепал поля его шляпы, хлопал полами плаща.
— Нет, что ты. У воды нельзя забрать ее течение, а у огня — его жар. Но использовать их — можно вполне. Нам очень повезло, друзья мои, что второе тело вашего общего духа принадлежит эльфу. Ты, Рослин, знаешь силу эльфийской крови, и Глориндель станет мостом между вашим общим духом и этой силой.
— Звучит многообещающе, — сухо отозвался эльф. Эр-Дьятис посмотрел на него без улыбки.
— Не будь дураком хоть сейчас. Ты же прекрасно знаешь, о чем я говорю. Что это будет за мир. И кем в нем будешь ты.
Это он тоже знал, как и Рослин. Эллен смотрела на них и почти чувствовала, почти видела, как они отдаляются от них с Натаном, все дальше и дальше, подернутые дымкой света, заливавшего уже все вокруг, сколько хватал глаз. Ей захотелось закричать, но она не смогла набрать воздуха в грудь.
— Знаю, — помолчав, вполголоса согласился эльф. — А вот как насчет тебя?
— А меня там не будет, — беспечно отозвался Эр-Дьятис. — Ты убьешь меня уже через несколько минут. Это необходимо, к сожалению. Я всегда знал, что ты убьешь меня, так же как Рослин убила Глэйва.
— Глэйва?!
Это должна была крикнуть Рослин, а не я, подумала Эллен, но Рослин молчала, по-прежнему не сводя с некроманта глаз. Я буду вашим голосом, миледи, вашим чувством, вашим безумием, отчаянием, болью, я буду вами, только не уходите, не уходите еще немного...
— А разве он ничего не сказал вам? Забавно... Глэйв был моим братом. Мы с самого начала знали, что нашим телам не уцелеть в этой истории. Как и вашим, впрочем. Но Глэйв все надеялся, что это можно предотвратить, и все свободное время тратил на поиск головы Баифета, отводящей неминуемую смерть. Что ж, я не удивлен, что он ее так и не нашел.
— Он нашел, — сказала Эллен, — только это ему не помогло.
Эр-Дьятис вопросительно посмотрел на нее, и под его изучающим взглядом она медленно сунула руку в седельную суму, поборола вспыхнувшую на мгновение жуткую уверенность, что внутри пусто, — и тут же ощутила под пальцами сухую холодную кожу мумии.
— Скорее напротив, — добавила Эллен, вынимая голову Баифета. — Именно это его и убило.
Она услышала, как тихо вздохнула Рослин, но не повернула головы. Эр-Дьятис какое-то время рассматривал артефакт, потом шагнул вперед и требовательно протянул руку.
— Дай ее мне.
— С чего бы это? — не шевельнувшись, спокойно отозвалась Эллен.
Некромант рассмеялся.
— А, ты решила, что эта прелесть спасет от неминуемой смерти тебя? Вынужден тебя разочаровать. Она действует не на того, кто ею владеет, а на того, кто связан с ее создателем. Впрочем, если ты говоришь правду, и она убила Глэйва... дай ее мне, женщина. Все должно идти так, как должно.
Он лжет, с непререкаемой ясностью поняла Эллен. Сейчас он мне лжет. Мне ли?.. Голова Баифета не спасает от смерти. Она приводит к смерти, скорой и лютой. И я все еще жива только потому, что никогда не думала об этой вещи как о своей. А Глэйв знал, что Рослин убьет его, и хотел этого — он хотел, чтобы она сделала еще один шаг на пути в бездну, где ее ждал его брат. И теперь они на месте... в той самой бездне, и Эр-Дьятису осталось только приоткрыть дверь.
— Нет, — сказала Эллен. — Нет!
Эр-Дьятис не бросился на нее, не испепелил на месте, только опустил руку и нахмурился.
— Рослин, прикажи ей.
«Он не может у меня это отнять, — лихорадочно подумала Эллен. — Голову Баифета... неминуемую смерть отобрать нельзя, разве только если мертв владелец, а его смерть предопределена! Значит, не ты, некромант, будешь тем, кто меня убьет! »
И вдруг она поняла, что ей надо делать. Есть только один способ узнать, лжет ли Эр-Дьятис, верит ли в свою ложь, имеет ли эта ложь хоть какое-то значение. И если имеет — то Эллен ничем не рисковала, потому что так или иначе ей пришлось бы умереть.
Она соскочила на землю и, метнувшись к коню, на котором сидели Рослин и Глориндель, ухватилась за стремя. Встретила взгляд калардинской княжны и вложила голову Баифета в ее ослабевшие маленькие руки.