Теперь, оглядываясь назад, Десс понимала, что могла бы давно об этом догадаться.
Она часто наблюдала, как с гор за Гремучей котловиной надвигается полночь. Подобно рассвету, она плыла с востока на запад, движимая вращением Земли вокруг своей оси. И подобно рассвету, у полуночи не было четкой границы. Где-то она приходила внезапно, а где-то — плавной волной.
Но тени, которые протягивались в тайный час, отбрасывали вовсе не горные вершины или водонапорные башни. Их отбрасывали числа. Достаточно научиться видеть минуты и секунды, что сетью покрывают улицы Биксби, и становится ясно, откуда возникает сила.
Десс убрала «Геостацорбиту» в карман пальто, слезла с велосипеда и сняла очки. Она запыхалась. Как только ее мозг закончил вычисления, она буквально выскочила из школы, пропустив последний урок, и примчалась сюда на первой космической скорости.
Но теперь Десс не спешила приближаться к дому. Какой человек может жить в таком месте? Обычный житель Биксби, который не может себе позволить ничего лучшего? Или хуже — скажем, скопище последователей темняков?
Но тут она заметила тринадцатилучевую звезду рядом с дверью, и ей здорово полегчало. Риэлторы всегда говорили приезжим, что в старые времена тарелочки со звездами обозначали, какой дом застрахован от пожара. Это было ложью лишь отчасти. Тридекаграммы действительно охраняли, но не от огня.
Звезда хороший признак. Десс не могла представить, чтобы последователи темняков оставили на доме такую звезду. Ее глаза жаждали найти другие подтверждения — и нашли: дорожка перед домом была выложена из тринадцати плит, труба состояла из 169 кирпичей. Возможно, эта ветхая лачужка когда-то была штабом Женской лиги против нечистой силы, о которой рассказывал Рекс.
Десс собиралась уже прислонить велосипед к старой иве, но тут увидела метки — и замерла. Длиной в фут и по меньшей мере в дюйм глубиной — три параллельные выемки в толстой коре. Гигантские когти прорезали старое дерево, будто стальные лезвия — кожу. Желтовато-зеленый сок, точно кровь, запекся в ранах. Судя по размеру когтей, это был очень старый темняк, из саблезубых.
Десс потрогала отметины: все еще липкие. Тут не нужен Рекс, чтобы сказать, что все произошло не так давно — возможно, даже меньше двух недель назад.
Десс сглотнула, и ее снова посетила мысль о том, что не стоило приходить сюда одной. Здесь может скрываться все, что угодно.
Через несколько секунд после того, как Джонатан вручил ей полученные координаты «Поместья темняков», минуты и секунды в голове у Десс соединились в четкую закономерность. Теперь она понимала, почему Мелисса никогда не улавливала сигналы тех чудовищных дел, что творились в Лас-Колоньяс. В Биксби были мертвые зоны, где наступление полуночи вызывало искажения и помехи. Вроде пузырьков в оргстекле. Там Мелисса теряла свои способности, и форма застывшего времени становилась для ее разума слишком запутанной, чтобы в нее проникнуть. Когда Десс выполнила расчеты, числа на ее новой игрушке привели математического гения сюда.
Прямо посреди пригорода, неподалеку от дома Джессики, этот домик сидел ровнехонько на мертвейшей из мертвых зон.
Десс постояла там немного, покусывая и без того обгрызенные ногти. В конце концов она поморщилась и прислонила велосипед к дереву. Сейчас ведь день, и никакие темняки ее не поджидают. А тринадцатиконечная звезда указывает на то, что тот, кто в стародавние времена построил этот дом, был на стороне полуночников. У Десс ушел не один день на то, чтобы понять, как координаты искривляют волнистую поверхность полуночи, и довести дело до конца она собиралась сама. Это будет ее собственное открытие.
Она зашагала по тропинке.
От дома ее отделяла только закрытая стеклянная дверь. Десс нажала на кнопку на дверном косяке, висящую на единственном шурупе, однако ничего не произошло. Опустив очки на нос, она прищурилась и посмотрела сквозь рябую мятую занавеску. Она уже занесла руку, чтобы постучать…
Из темноты на нее глядело бледное лицо.
Они некоторое время смотрели друг на друга. Старая женщина куталась в темно-красную ночную сорочку, до того изношенную, что та колыхалась от едва заметного ветерка, который задувал под дверь. Глаза женщины были широко распахнуты, так что белки светлыми пятнами выделялись в темноте, но на лице ее было больше любопытства, чем опасения.
— Входите, — произнесла она. — Долго же я вас ждала.
За тридцать секунд до оглушительного последнего звонка Мелисса надела наушники. Еще немного — и в голове ее зазвучит громкая музыка.
Девочка откинулась назад и прикрыла глаза. Она чувствовала, как по всей средней школе Биксби пальцы хватаются за края парт, собирают книги и ручки, застегивают рюкзаки — и все это под сочувственными взглядами измученных учителей. Мысли вокруг гудели, предвкушая поездку домой, прикидывая кратчайший путь до шкафчиков, к ближайшей двери и прямо в автобус — самый быстрый путь, прочь из школы. Всего за несколько секунд шум стал чудовищным и заполнил голову Мелиссы. Вот так же монотонно заключенные в тюремной столовой стучат ложками по столам, требуя обеда…
Прочь, прочь, прочь!
Наконец раздался крик, и все здание вокруг буквально взорвалось.
— О-о-о, — простонала Мелисса.
Последний звонок не сравнить с наступлением полуночи, и все же он занимал второе место в списке самых приятных моментов дня.
Она нажала на «воспроизведение» и запрокинула голову. В ушах взрывались мощные аккорды «металла», поглощая скрип парт и визги вокруг. Она чувствовала, как в коридорах сталкиваются в давке плечи и локти, пальцы суматошно набирают шифры на шкафчиках и школу заполняет поток вырвавшейся на свободу болтовни.
Затем река достигла дверей, и давление, изводившее ее весь день, начало отступать, словно банку наконец-то открыли и из нее полилось содержимое.
Мелисса вздохнула и открыла глаза. Над ней стоял мистер Роджерс. Кроме них, в классе никого не осталось. Девочка выключила плеер.
— Мелисса? С тобой все в порядке?
— Лучше не бывает. — Ее довольная улыбка только еще больше его озадачила.
В прошлом семестре Мелисса приучила учителей, которые вели последний урок, к «ритуалу промывки мозгов». Она надеялась, что и Роджерс не воспримет это превратно.
— Ты так делаешь после каждого урока?
— Нет, только после последнего. Мне нравится расслабляться на минуту после суматохи тяжелого дня. Надеюсь, вы не против, мистер Роджерс.
— Видишь ли, в классе не разрешается слушать музыку.
Девочка прищурилась.
— Я не включаю ее до последнего звонка. А теперь урок закончился. Уроки закончились.