Кастовое деление на острове связывалось с преданием о пяти последовательных «захватах» Ирландии после потопа различными, хоть и родственными племенами (касты Индии происходят, при всех своих различиях, от одного Божества, или от одного мудреца Ману). Первое из пришедших после потопа племен, дети Партола-на, было славно успехами в ремесле и ручном труде, но власти королей не знало, а имя самого знатного из вождей этого народца переводится как «раб, холоп». Это племя погибло от мора. Опустевший остров заселили дети Немеда (буквально «свободного»), скотоводы и земледельцы, первыми засеявшие пшеницей поля Зеленого острова. Затем пришли воинственные и властные Фир Болг, которые поделили остров на пятины, установили королевскую власть и правосудие. При их короле Риннале («Острие Копья») «изготовление оружия достигло совершенства». Вслед за ними появились и высадились в Коннахте славные мудростью и колдовством Туатта де Даннан – Дети Богини, народ друидов и чародеев. Сами Боги Языческой Ирландии были их вождями – или превратились в таковых под пером переписчика-монаха, в данном случае это совершенно неважно, важно то, что Дети Богини были ближе всех к бессмертным Богам. И в первой битве при Маг Туиред победу над сородичами Фир Болг им принесла магия.

Что до верховной власти великих королей, то ее ирландцы-гойделы «скромно» отождествили с собственными непосредственными предками – сыновьями Миля.

Через пролив от Ирландии, в Англии существует еще один островок кельтской традиции, Уэльс. Эта небольшая страна поделена между четырьмя епископствами – Бангор (на северо-западе), Сент-Асаф (на северо-востоке), Лландав (на юго-востоке) и епископат святого Давида (на юго-западе). Там, где сходятся земли четырех епископств, возвышается гора Пумлумон – «Пять вершин», а земли, лежащие у подножия этой горы, называются Первед – «Серединный край». Стоящая в этих землях древняя церковь Лланбадан Фар издревле считалась центром пятого епископства Уэльса. Согласно средневековой поэме, описывающей население Уэльса, северо-запад края населяют высокородные мудрые мужи, хранители святых реликвий. Северо-восточный Поуисс, согласно этой поэме, населен «храбрыми мужами, которые без колебания вступают в битву, они гостеприимны к поэтам». В юго-восточном Гламоргане «мужи добрые, жены величавые и много там скупцов и богачей». Население же юго-западного Диведа, без особых иносказаний огульно названо «рабским». И здесь мы видим то же распределение качеств людей и пространства, что и в Индии и в Ирландии.

Кастовое устройство общества обычно связывают с завоеванием одного народа другим – первыми, кто начал именно так объяснять эту систему, были, как мы видели, ирландские монахи, изложившие историю возникновения ирландского общества как череду «завоеваний» острова разными племенами. Но можно ли говорить о череде одинаковых завоеваний, идущих в одном и том же порядке, в Индии и Ирландии? Очевидно, приходится искать иное объяснение возникновению системы каст.

Есть ли связь пятеричного деления общества и Пяти-божия? На мой взгляд, читатель, она очевидна. Громовержец, повелитель Богов («Юпитер»-Таранис, Индра, Перун), именем которого творили суд, с именем которого шли в битву и от которого ожидали урожая, вполне соответствует образу верховного правителя – князя, царя, короля. Целитель «Апполон», Хорс-Даждьбог, Сурья соответствуют жречеству. Буйные Боги бурь и войны – «Марс» галлов, Рудра индоариев, Стрибог русов – найдут свое прямое отражение на земле в облике буйных, кичливых, воинственных и гордых дружинников, кшатриев, рыцарей. «Меркурий»-Езус из Галлии, «Добрый», покровитель торговцев, изображавшийся в окружении деревьев и работающих крестьян, обаятельный податель жизненных благ и материального благополучия Ганеша – как, очевидно, и загадочный Семарьгл – вполне подходящие покровители для хозяев-общинников, тороватых купцов, домовитых хлебосолов. Что же до последней из списка, великой Богини-Матери, то можно вспомнить, что в Индии из всех Божеств шудры допускались лишь к таинствам и обрядам Дэви, а в Ирландии именно Мунстер, страна слуг, усыпана урочищами, связанными с именами кельтских Богинь и колдуний – парные холмы Сосцы Ану в Килларни, главный сид (священный холм) Мунстера назывался Сид Белых Женщин, местности Эблиу, Кнок Айне. В Мунстере располагалась деревня Бере, из которой происходила самая знаменитая ведьма-каллях гэльского фольклора. Такой же обителью ведьм предстает в валлийских преданиях и «рабский» Дивед.

Пятеричность мира верховных Богов у кельтов и индийцев соответствовала пятеричности мира людей, общества, системе каст из трех основных (жрец, воин, общинник) и «обрамляющих» их верховного правителя и массы несвободных-рабов. Означает ли это, что и в древней Руси киевское Пятибожие отражало ту же систему из пяти каст?

Глава 4 Касты в Древней Руси

Как у солнышка Владимира

все Славьича

Начинался почестей пир,

На князей-бояр,

На богатырей,

На всех на гостей на торговыих,

Да на тех ли мужичков

чернопахотных…

Былина

«Роды»-касты в Древней Руси. Священный царь. Волхвы. Витязи. Хозяева. Челядь.

Касты – и древняя Русь? Может ли быть такое? Русь зачастую представляется нам – и в эпохи много более поздние, чем Языческая древность – чем-то очень молодым, начинающимся, где еще толком не отделились богатые от бедных и знатные от незнатных. Историки М.Н. Тихомиров и В.В. Каргалов, конечно, могли сурово выбранить кинорежиссера Эйзенштейна и романиста Тумасова за нелепые картины Александра Ярославича Невского, с рыбаками волокущего невод из речки, или Ивана Даниловича Калиты, «в холщовой рубашке» помахивающего топориком на строительстве Кремлевских стен. Только миллионы простых людей сердитых рецензий не читали, а представление о родной старине составляли по таким вот фильмам и романам, где и князь то и дело норовил взяться за ручную работу, а какой-нибудь герой, появившись в поле зрения читателя простолюдином – «смердом», к концу романа становился дружинником, а то и воеводой.

Да что там читатели и писатели! Иной историк (прежде всего имеется в виду автор интересной и содержательной книги «Очерки истории общественного сознания Древней Руси XI–XIII веков», В.В. Долгов) рисует в своих трудах образ Руси – опять-таки, не Языческой Руси Изначальной, а православной Руси XI–XIII веков – в виде этакого «общества равных возможностей», где общественное положение обеспечивалось исключительно «личными качествами» человека и не было четких границ не только между знатными и незнатными, но даже и между рабами и свободными. Какие уж тут касты!

Между тем тот же самый автор, описывая общество Киевской Руси, по необходимости начинает со слоя, принадлежность и роль в котором всецело определялась происхождением. Я, конечно, говорю про княжеский род Рюриковичей. Никакой человек некняжеского происхождения князем стать не мог ни при каких обстоятельствах, и когда боярин Володислав в Галицкой земле в XII веке запоздало решил последовать обычаям Запада и Византии, то есть стать князем – как, скажем, в X веке становились императорами крестьянин из Дунайской провинции Василий Македонянин, армянин-адмирал Роман Лакапин, полководец Никифор Фока, его сподвижник Иоанн Цимисхий, как в земле франков еще до Рюрика становились королями низкородные Каролинги – то окружающие такого новаторства не поняли и не приняли. Про самозванца презрительно говорили – «Володислав княжится» – не «княжит»! Никому даже не пришло в голову сравнивать, хуже или лучше боярин справляется с делом правления, чем природные Рюриковичи. «Лучше терпеть неудачи в своей дхарме, чем преуспевать в чужой!» В других русских городах – даже в буйном и своенравном Новгороде! – за несколько веков так никому и не пришла в голову мысль, что человек, рожденный не в «соколином гнезде» Рюрикова рода, может претендовать на звание князя. И напротив, человек княжеского происхождения был князем вне зависимости от каких бы то ни было «личных качеств» и заслуг, и даже при полном таковых отсутствии. В том же X веке Олег вынес из ладьи к узурпаторам Оскольду и Диру маленького Игоря: «Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода, а вот – сын Рюрика!» После смерти Игоря его маленький сын Святослав на поле брани едва может перекинуть копье (наверняка не огромное боевое копье, а легкий дротик-сулицу) через голову коня, на котором сидит, но воеводы кричат: «Князь уже начал! Дружина, за князем!» Обе схватки кончились победой тех, кто привез с собою малыша княжьего рода, зато двумя веками позже киевское войско позорно бежало, бросив переправу половцам. «Не было с ними князя, а боярина не все слушают», поясняет летописец. А ведь у «боярина» и опыта, и заслуг, и прочих «личных качеств» было в любом случае не меньше, чем у трехлетнего Святослава! «Как велик зверь без головы, так и многи полки без князя», пишет в то же время Даниил Заточник [22] . Заметьте, читатель, не «без хорошего князя», «опытного князя», «смелого князя» – просто «без князя»! Важен род! Важен, как наличие головы, без которой – глупой ли, умной ли – любой, самый большой «зверь» – просто мясо!