– За ними! – вскричал Паллад.
Сжимая меч обеими руками, я сделал несколько коротких шагов вдоль шатра, крутя головой из стороны в сторону, замечая теперь горящую телегу, тела поверженных в схватке, убежавшую в болото лошадь – до середины длинных ног погрузившаяся в грязевую мякоть, она пыталась выбраться, дергала головой и напуганно ржала.
Ни одного дикаря не осталось в лагере, все были либо мертвы, либо бежали. Выжившие advocati Dei – их набралось, как я решил, около двух дюжин – спешили к большому шатру.
– Ты с нами пойдешь! – прорычал Паллад, и я с немалым изумлением заметил в глазах его слезы. – С нами, каждый меч теперь на счету!
Спустя непродолжительное время, оставив пустой лагерь, мы уже спешили к деревьям, среди коих скрылись дикари. Все смешалось вокруг меня, и само течение жизни, ритм событий, в чью круговерть я был затянут этим утром, претерпели разительные перемены. Время двигалось рывками, скакало, как обезумевший жеребец, получивший факелом под хвост. В тарабане и после него, в лесу во время дикой охоты, оно неслось вскачь; вокруг – да и в голове моей – все мельтешило, кружилось, извивалось и корчилось. На болоте и после, когда с господином Браманти мы беседовали в шатре, время стало плестись подобно дряхлой кляче, а теперь вот, с того мига, когда ржавый клинок прорезал ткань шатра, вновь сорвалось в галоп, в бешеную скачку.
– Господин Браманти – он кто? – отважился спросить я у Паллада, когда мы подбегали к крайним деревьям. Другие, что мчались с нами, были ничем не примечательными мужами, в основном молодого возраста, и по уверенным движениям их можно было заключить, что все они, в отличие от меня, лучше владеют клинком, нежели пером, все – бывалые вояки, привычные к крови и смерти.
На Паллада было жалко глядеть: похищение господина Браманти ржавоглазыми поразило его до глубины души. Возможно, именно по этой причине он и стал отвечать на мой вопрос.
– Он – брат Великого Магистра! – выдохнул Паллад, на бегу перекладывая копье с левого плеча на правое. – Магистр умом ослаб совсем, когда алхимики его к истине пристрастили, оттого его милость Браманти алхимиков невзлюбил крепко. Но дева Марта на Магистра хорошо воздействовала, она его лечила, он при ней расцветал. И когда алхимики деву похитили, Магистр совсем занедужил с горя. Господин мой поклялся отомстить и вернуть деву!
– Откуда же известно, что именно алхимики такое учинили? – спросил я. Вокруг уже были лесные деревья, полыхала красным яркая сочная рябина на ветвях.
– У Магистра гостил один из них, приехавший в столицу из ваших мест, из окрестностей Урбоса. Ночью он уехал – и той же ночью пропала Марта!
Нежданно для всех нас, во всяком случае для меня, деревья закончились – я-то полагал, что мы углубляемся в лес и они, напротив, станут теперь расти все чаще; но нет, выяснилось, что это была лишь узкая полоса, за которой открылась обширная поляна, скорее даже не поляна, а луг посреди чащобы. От дальней стороны отходила лесная дорога, на середине возвышалось каменное строение вроде сложенного из крупных глыб конуса, очень широкое у основания, где темнел проем, вверху же увенчанное тонким шпилем. Вокруг тянулась ограда, слева бежал ручей, на другую его сторону вел узкий мосток, через который мчалась, топоча босыми пятками по хлипким доскам, толпа дикарей, несущих над головами господина Браманти. Узрев эту картину, я сбился с шага, чуть было не упал, ибо ощутил почти физически, как время натянулось и хлестнуло меня в лоб, пробив черепную кость, достигло глади моего рассудка, ударило в него, пустив круговые волны испуганного изумления: ведь я уже видел эту картину, видел луг посреди Веселого леса, каменное строение в его центре, видел ручей и ограду! Значит, тогда, выбравшись из тарабана, я двигался по кругу, по большому кольцу, часть коего пролегла через болото… Да! Я уже видел все это, как и нечто иное, более странное и значимое, некие события, что, как показалось мне внезапно, раз за разом повторялись в моей жизни, но которые я после забывал – размытые силуэты проступили на дне рассудка, обозначились четче после того, как изумление всколыхнуло воды сознания, я почти увидел их, почти вспомнил, что же происходило со мной тогда… Но нет, вспомнить было никак невозможно, и время распрямилось вновь, а если и не распрямилось, то, по крайней мере, натянулось, сузившись, оставив за своими пределами то, что я уже неоднократно переживал.
Я отдавал себе отчет в том, как путано и странно все это, но мысли, одолевшие меня, когда я во второй раз – или в десятый? или в сотый? – узрел луг с коническим зданием, были и впрямь крайне беспорядочны.
Но главное, что я осознал четко и ясно: здание – это и есть Alma mater алхимиков.
Тем временем дикари, преодолев мосток, один за другим вбегали в проем у основания постройки.
– Что это они по кругу? – воскликнул Паллад. – Напрямик, напрямик бежим! Сейчас же догоним их, тогда и разберемся со всем!
И вправду – для чего-то ржавоглазые обежали здание слева, хотя между краем леса и Alma mater лежала земля, заросшая густой травой, и прямой путь был куда короче, вот разве что невысокая ограда пересекала его.
Впрочем, ограда эта не могла стать существенным препятствием. Адвокаты Бога с Палладом во главе устремились к ней, и хотя в голове моей шевельнулось сомнение (почему же дикари избрали окружной путь, зная, что их преследует толпа разъяренных воинов, для чего они помчались в обход?), я побежал со всеми. Дикари скрылись в проеме, который теперь был прямо перед нами и к которому они подобрались таким странным манером – гуськом двигаясь вдоль стены постройки.
Вскоре мы были возле ограды. Я мчался в хвосте толпы, бегущие впереди воины принялись перескакивать через оплетенные толстыми стеблями колья высотою менее чем в половину человеческого роста. Сложенное из одинаковых булыг здание высилось над нами; ни оконца, ни двери не было видно в нем, лишь темный проход возле мостка, протянувшегося через ручей. Один за другим мы преодолели ограду, и, невзирая на то что все еще бежали, то бишь двигались быстро, невзирая на тревожность происходящего, мне почудилось, что ход времени вновь замедлился, выровнялся… как вдруг оно устремилось вперед с ужасающей резвостью! Произошло то, чего не ожидал никто из нас, нечто страшное и удивительное. Сейчас скажу – что.
Разверзлась твердь.
Несколько позже я осознал, что же приключилось, какая ловушка поджидала непрошеных гостей за оградой напротив входа в Alma mater. Обширная прореха, накрытая трухлявыми досочками и присыпанная землей, давно поросшей травами. Любой незваный гость, перейдя по мостку ручей или преодолев ограду, неминуемо пошел бы этим путем – вот почему дикари двигались вдоль стены постройки. Под нашими же ногами раздался сначала глухой стон досок, а затем масса земли сдвинулась и разошлась. С криком мы полетели вниз.
* * *
Светлый зал с белыми стенами и большими окнами. Он весь заставлен стульями, на них сидят люди. На другой стороне сцена, там кто-то стоит перед микрофоном. Над сценой висит заклеенный позолоченной бумагой крест, в центре его нарисован широко раскрытый глаз. Слышны дыхание, шелест, поскрипывание, но над всем этим довлеет рокот барабанов.