– Великая герцогиня, надо было сразу соглашаться на операцию, тогда бы вы отделались сравнительно легко. А сейчас все гораздо серьезней…
– Нет! – истерично каркнула женщина. У нее от ужаса округлились глаза, затряслись нижняя губа и складки на шее. – Не смейте ко мне прикасаться! Я запрещаю! Категорически запрещаю!
Быстрым и точным движением Лим воткнул иглу ей в плечо, и по вене побежала струйка снотворного. Герцогиня моментально затихла.
– Что вы собираетесь делать? – спросил взволнованный шеф протокола. – Какая требуется операция? Бейлиф говорил насчет пальцев на руках и ногах…
Лим сбросил одеяло с бесчувственного тела:
– Мне придется ампутировать ноги ниже колена и руки до середины плеча.
Доктору Ориго Лиму не требовалось помощи сверх той, что могли предложить чудодейственные машины в корабельном лазарете. Едва великая герцогиня Марескула очутилась на операционном столе, он заперся и отключил телефон. С этой минуты Лим пребывал в родной стихии, и лучшими ассистентами для него были накопленные теоретические знания и практический опыт.
Он тщательно вымыл руки и вытянул их в стороны, чтобы робот надел на него цельнокроеный хирургический комбинезон. Прозрачный, микробостойкий, тот облегал, как вторая кожа; дышать приходилось через респиратор. Диафрагменный фильтр и говорить позволял – вся аппаратура в лазарете управлялась голосом. Когда с процедурой одевания было покончено, Лим посмотрел на дисплеи приборов: анестезия глубокая, кровяное давление на ожидаемом уровне, потребление кислорода, температура, электроэнцефалограмма – все в норме. Подчиняясь тихому приказу, робот положил на протянутую ладонь хирурга ультразвуковой скальпель. Лим наклонился и сделал первый разрез.
– Вы будете держать ее в бесчувственном состоянии? Под анестезией? – спросил Дамин-Хест, стоя рядом с врачом и глядя на герцогиню.
Вся перебинтованная, она походила на мумию. Наступила тишина, слышалось только медленное, тяжелое дыхание женщины.
– Нет, – ответил Лим. – Осложнений не предвидится, и пациентке лучше находиться в сознании. Ей ведь нужно есть и пить.
– А вот для доктора было бы лучше, если бы она полежала в отключке до прибытия. Великая герцогиня – женщина очень влиятельная, и результат вашего лечения ей очень не понравится.
Забота придворного настолько развеселила Ориго Лима, что он не удержался от улыбки:
– Уважаемый шеф протокола, вы же не пойдете против интересов своего начальства.
– Не пойду. Хотя… то, на что я намекаю, может и для меня представлять интерес. Допустим, нам обоим выгодно, чтобы великая герцогиня очнулась уже в больнице на Катердамме, где толпа высокооплачиваемых специалистов убедит ее в том, что она своевременно получила надлежащую медицинскую помощь, а причиненный ее организму ущерб легкоустраним. Ведь такое возможно?
– Через полгода можно будет трансплантировать конечности, раньше не стоит во избежание осложнений. И вы, пожалуй, правы, было бы выгодней с политической точки зрения подержать ее под наркозом. Но с медицинской – это не оправдано.
Дамин-Хест уступчиво махнул длиннопалой кистью:
– Вы доктор, вам виднее.
Великая герцогиня Марескула пребывала в исступлении, даже искорки безумия тлели в ее глазах. Она не пыталась сбросить одеяло, поскольку не желала видеть, что сделали с ее телом.
– Погибла моя красота! – верещала старуха, до сих пор мнящая себя юной дивой, что некогда блистала при дворе. – Кто сотворил это зло, назовите мне имя негодяя!
Лим, не обратив внимания на предостерегающий жест Дамин-Хеста, назвал свое настоящее имя.
– Мясник Лим! Мясник Лим! Я читала про тебя в газете на Деламонде! Я знаю о твоем преступлении! Прочь! Не прикасайся! Не подпускайте ко мне Мясника Лима! – И она, рыдая, откинулась на подушку.
Лим оставил придворным дамам подробнейшие инструкции относительно ухода за больной, и они дали слово делать все необходимое. С помощью небольшого прибора он будет на расстоянии контролировать температуру, кровяное давление и другие жизненные функции – приемное устройство помещается в карман. С простыми задачами справятся женщины, а если понадобится помощь врача, Лим явится на зов.
В коридоре он остановился проверить, хорошо ли работает техника, и направился в офицерский салон. Чуть помедлил у двери, затем решительно распахнул ее; его лицо абсолютно ничего не выражало – носить эту маску равнодушия он научился в тюрьме.
Его сразу заметил второй помощник Фоссейс и поспешил навстречу. Круглое лицо юноши выражало тревогу.
– Почему сразу не сказал, что ты лекарь? Тут каждому нужна бесплатная консультация, а от доктора Бейлифа не было никакого толку. А ну-ка, загляни мне в рот, это не абсцесс ли в крайнем коренном?
Он разинул рот прямо перед носом у Лима, и пассажир машинально заглянул. А Фоссейс ухватился за резцы и выдернул обе челюсти – они были целиком искусственные.
– Держите, доктор Лим, вблизи их рассматривать сподручнее.
Игроки в дартс дружно захохотали – они любой розыгрыш встречали смехом – и вернулись к своим дротикам. Фоссейс вразвалочку отошел, торжествующе хихикая и пугая клацаньем челюстей каждого встречного. А Ориго Лим, открывая пиво, почувствовал, что у него расслабляются почти до судорог напряженные мышцы, а потом накатила волна блаженства – как же давно такое было с ним в последний раз! Эти люди знают, кто он и что натворил, и тем не менее обращаются с ним по-человечески. Будто и не было этих семи лет…
Но тут он вспомнил о своих проблемах, и пиво встало колом в горле. Он не найдет дружелюбия на Катердамме. Ни малейшего.
Зазвав Лима к себе в каюту, капитан Кортар без свидетелей показал ему два листа бумаги.
«Для доктора будет лучше, если вы не сообщите об операции», – прочитал пассажир на первом. А на втором увидел загадочные группы символов, по пять в каждой.
– И что это значит? – спросил он, переводя взгляд с одного листа на другой.
– Вы о шифровке? Не знаю, но догадываюсь. Плохо дело. Должно быть, великая герцогиня посоветовалась со своими людьми и придумала, как вам насолить. Эту бумажку вручили нашему радисту с наказом отправить текст на Катердамм, как только мы выйдем из гиперпространства. А вот эта записка наверняка от Дамин-Хеста. Я не знаю его почерка, но кто еще мог такое написать.
– Он обещал, что для меня все обойдется благополучно, и пытается сдержать слово. Как вы поступите с шифровкой?
– Положу под сукно. До проскока осталось меньше двенадцати часов, а у нас главный передатчик неисправен… В общем, радиограмма отправлена не будет.
– Счастливая случайность?
– Не совсем случайность. Генераторная лампа вместе с двумя запасными заперта в моем сейфе, а вместо нее я поставил ту, что сгорела в прошлом рейсе. Так что теперь никакого обмана – у нас действительно неисправен главный передатчик.