Всю следующую неделю ученые напряженно трудились, и им удалось несколько увеличить длительность существования поля. На еженедельном рабочем совещании профессор Бхаттачарайя выступил с ошеломляющей новостью:
– Джентльмены и, конечно же, леди, вас наверняка заинтересует теория поля «Эпсилон», разработанная доктором Леви. Мы вдвоем подробнейшим образом ее обсудили, и пришло время представить вам некоторые предварительные выводы. Доктор Леви?
На этот раз, ко всеобщему облегчению, трубка Леви бездействовала, лежа возле его локтя. Он предостерегающе наставил палец на профессора.
– Буду честен и расскажу об этом открытии всю правду. Да, я немало поработал на компьютере, дабы убедиться, что математическая теория поддерживает данную гипотезу. Но авторство идеи принадлежит не мне. Это всецело заслуга нашего знаменитого председателя, и только его одного. Что же касается самой теории…
Он глубоко вздохнул и потянулся к трубке, но тут же убрал руку, услышав вежливый кашель Бхаттачарайи. Единогласным решением коллектива ему не разрешалось, точнее, прямо запрещалось зажигать на подобных совещаниях источник ядовитого дыма. Судорожно дернув пальцами, Леви снова вздохнул.
– Только не смейтесь. Короче говоря, серебристая поверхность, которую мы наблюдаем, это… стык между нашей мировой плоскостью и какой-то другой. Или между нашим измерением и пространством в другом измерении. Или между «здесь» и «там» – вот только мы пока не знаем, где находится это «там». Но у нас есть мысли насчет того, каким образом можно это выяснить.
Наступила выжидательная тишина. Леви продолжал:
– Нужно создать второе такое же поле. Изучив взаимодействие между двумя полями, мы сумеем найти объяснение феномену.
Это вовсе не было концом исследований и даже началом конца – но это было первым шагом к более полному пониманию феномена «Эпсилон». Исследования продолжались, Адам каждую пятницу мыл машину и выпивал кружку пива и раз в месяц вешал карточку в туалете, – это было проделано уже четырежды, не считая первого раза. И каждый раз он забывал о предстоящем «ритуале», пока снова часы не подавали сигнал. Работа поглощала его точно так же, как и всех остальных, и он точно так же радовался, когда Бхаттачарайя решил подытожить результаты и предложил предварительное объяснение.
– Все мы слышали и высоко оценили данное доктором Леви описание пространства «Эпсилон». Надеюсь, он простит, если я попытаюсь изложить суть его превосходной работы, избегая математических терминов. За блестящей поверхностью находится иное пространство, пребывающее в неких отношениях с нашим собственным трехмерным. В настоящее время нам ничего не известно о физических характеристиках этого иного пространства, которое мы будем называть пространством «Эпсилон», за исключением того, что их невозможно каким-либо образом измерить с помощью известных нам приборов и методик. Оно может быть в бесконечное число раз больше, или в бесконечное число раз меньше, или вообще не иметь размера, с нашей точки зрения. Предположим последнее – ибо мы видели, что, если частица материи проходит сквозь один экран, она появляется из другого спустя неизмеримо малое время. Мы разнесли экраны на пятьдесят метров, но все равно не в состоянии измерить какой бы то ни было временной интервал. Предположим опять-таки, что в этой вновь открытой вселенной отсутствует измеримая временная разница. Отсюда следует – надеюсь, вы позволите мне столь фантастическое допущение, – что, если один экран будет находиться здесь, а другой в Индии, нечто вошедшее в первый в то же мгновение появится из второго. Если это так, то наше открытие изменит все – и я ничуть не преувеличиваю, как вы наверняка понимаете. Оно изменит все, что связано с транспортом в нашем мире, и это, в свою очередь, изменит сам мир до неузнаваемости. Похоже, в наших руках научное открытие исключительной важности.
Леви попытался что-то сказать, но тут же замолк, остальные тоже притихли. В это мгновение все как один вообразили себе картину будущей цивилизации – без дорог и поездов на земле, без огромных авиалайнеров в небе, без кораблей в морях; на смену всему этому придут простые экраны. Стоит шагнуть в такой экран, и окажешься в любой точке планеты. Сама мысль об этом была слишком поразительной, чтобы воспринять ее во всей полноте.
Конечно, предстояло решить немало технических проблем, но история человеческой технологии всегда была историей доработок и усовершенствований, какое изобретение ни возьми, – от аэроплана братьев Райт до «Конкорда», от первого парусника до атомного авианосца. Технические сложности всегда можно преодолеть.
Но каким станет мир, когда все проблемы наконец решатся?
– Я испытываю немалый страх, – сказал Леви. – Мы стоим на берегу неизвестного – и опасного – океана, и мне самому хотелось бы повернуть назад, так и не начав путь в неведомое. Но я знаю, что это невозможно. Мы способны, однако, хранить наше открытие в тайне сколь угодно долго, проводя все необходимые исследования и разработки. Главное, чтобы оно не попало в руки военным в тех странах, которые сочтут его оружием, а не экономическим благом.
Потом говорили и другие, но Адам Уорд их не слышал. Его мысли были далеко отсюда, в родной стране, не столь богатой и иначе управляемой; но тем не менее это его страна. Он никогда не пытался мыслить с точки зрения политики, радуясь уже тому, что его хозяева позволяли заниматься любимой работой. И сейчас, несмотря на все трудности, он тоже радовался, что ему поручили эту миссию. Он был счастлив оттого, что присутствовал при великом событии, не менее значимом, чем изобретение колеса.
Адам посмотрел на часы. До очередной автомойки и пива еще два дня. В эту пятницу от него не требуется оставлять закладку, но ему говорили, что экстренное сообщение можно передать во внеурочное время. Сигнал будет прост: в качестве чаевых вместо обычных скупых пятнадцати центов он положит на стойку долларовую банкноту.
Вечером в четверг он зашел в магазин по соседству с домом и купил два сэндвича и упаковку из шести бутылок холодного пива. Ему предстояла долгая работа, и времени на стряпню или посещение ресторана не оставалось. Войдя в квартиру, он, как обычно, тщательно запер за собой дверь и включил портативный радиоприемник. Унес радио в спальню, там сменил ботинки на тапочки, а затем прошел в кухню, где открыл бутылку пива и убрал остальные в холодильник. Он сам встроил детектор в радиоприемник, часто его проверял и знал, что тот вполне надежен. В его отсутствие никто не разместил в квартире жучки – ему приказали соблюдать меры предосторожности, и он делал это почти автоматически. Все внимание Адама занимал отчет – он должен быть максимально информативен и притом короток. Вводить текст по одному символу в ручной калькулятор было слишком хлопотно, и он достал пишущую машинку, на которой медленно и педантично отпечатал донесение. Когда закончил, шел уже десятый час, а полностью закодирован текст был уже за полночь. Болела шея, он крайне устал, но выручала пройденная подготовка. В большой каменной пепельнице он сжег записи вместе с лентой от пишущей машинки. Растерев неподатливую черную массу в пыль принесенной из кухни ложкой, смыл все до крупицы в унитаз. Дело было сделано, к немалому его удовлетворению.