— Доктор Бертолли, мы уже слышали о человеке с корабля, — с ходу начал Мак-Кей. — А это профессор Чейбл из Всемирного центра здоровья. Будьте добры, покажите нам своего пациента.
— Разумеется, сэр. — Сэм развернул аппарат таким образом, чтобы лежавший без сознания астронавт, а также показания регистрирующего устройства попали в объектив передающей камеры. Спустя некоторое время он продемонстрировал и записку больного.
— Вы убеждены в том, что на корабле никого больше нет? — спросил Чейбл.
— Не совсем — ведь мне не удалось попасть внутрь… Но обзвонив все, что было можно, я не обнаружил там никого — ни живого, ни мертвого.
— Вы не смогли открыть дверь?
— Не смог, сэр. По всей видимости, отключено управление.
— Понятно, — кивнул Чейбл. — Оно ведь работало, когда этот человек выходил? Значит, он сам и отключил его. А потом, на всякий случай, предупредил нас об опасности еще и запиской… Полагаю, что у нас предостаточно оснований немедленно подвергнуть корабль карантину, загерметизировав его и обеспечив внешнюю стерилизацию. Никто не приблизится к нему, пока не будет выяснено, что это за болезнь.
— Отвезите больного в госпиталь, — продолжил МакКей. — Все, кто находился в палате строгого карантина, уже переведены в другие места.
— Не дать ли ему сейчас каких-то лекарств, сэр?
— Лекарств? Пожалуй… Даже если эта инфекция — что-то неведомое, способы ее воздействия на организм не бесчисленны… Смело угощайте его аспирином и такими антибиотиками, как…
— Мегациллин?
— Вот-вот.
— Хорошо, сэр. Мы выезжаем через несколько минут…
Экранное изображение еще не успело исчезнуть, а Нита уже приготовила все необходимое для инъекций, которые тут же и были сделаны.
Задним ходом подъехал Келлер, и, пока Сэм возился с каталкой, в небе появились вертолеты. Очевидно, они были подняты в воздух еще до телефонного разговора и теперь, когда поступило соответствующее распоряжение, лишь приблизились.
Два вертолета, медленно покружив, скрылись за корпусом корабля. Спустя мгновение оттуда донесся странный рев и повалили густые клубы черного дыма.
— Что это? — вскрикнула Нита.
— Огнеметы. Чтобы инфекция не распространилась, должен быть обработан каждый дюйм корпуса корабля и окружающего грунта.
…Повернувшись назад, чтобы закрыть дверцу, Сэм увидел скворца, волочившего по земле крыло. Бедолагу, вероятно, чем-то ранило… Неподалеку, с разинутым клювом неподвижно замерев на боку, лежала еще одна птица.
На этот раз Келлер превзошел самого себя. Он знал, что больной крайне плох и что от того, как быстро они доберутся до госпиталя, зависит очень многое. Но не эти — при всей их важности — мотивы были для него решающими…
Едва взвыл турбодвигатель, как полиция полностью перекрыла все движение, обеспечив Келлеру беспрепятственный проезд по шоссе.
Нещадно швырнув стрелку спидометра за отметку «100», он полетел по самой середине бетонной дороги. Слева и справа над ним почтительно стрекотали два бело-зеленых полицейских вертолета, а еще один на предельно малой высоте летел впереди. И этот последний, поблескивающий объективами камер, не давал Келлеру забыть о том, что весь мир, прильнув сейчас к экранам своих телевизоров, смотрит на него!
На Флашинг-Медоуз, сжав покрепче руль, он повернул, не сбавляя скорости, и представил, как эффектно должны выглядеть свежепрочерченные черные дуги на светлой поверхности шоссе. О телевидение!..
В машине умирал человек, жаропонижающее почти нормализовало температуру, но пульс все слабел и слабел.
Сэм направил на грудь пациента ультрафиолетовый луч, надеясь прочитать хоть что-то в его невидимой медицинской карте, но ужасные фурункулы сделали это невозможным.
— Чем еще мы можем помочь ему? — с отчаянием спросила Нита.
— Мы сделали все, что в наших силах… И больше сделать ничего нельзя, пока неизвестен механизм самой болезни… — Сэм смотрел на напряженное лицо и дрожавшие руки молодой женщины, еще не знакомой с холодным дыханием смерти. — Хотя подождите… Кое-что сделать можно… И вы с этим справитесь лучше, чем я… — Он вытащил из-под сиденья небольшую коробку и вскрыл ее. — Ведь вашему отделу непременно потребуются анализы крови, слюны и фурункулезного гноя, не так ли?
— Конечно! — Нита энергично выпрямилась. — И я займусь этим сейчас же! Не нужно будет терять времени по прибытии!
Ее проворные руки занялись делом, и Сэм, понимая, как необходима для нее именно такая работа, именно в такой момент, помогать не спешил. Откинувшись на спинку сиденья и раскачиваясь в такт движению бешено несущейся машины, он вслушивался в хриплое дыхание пациента, перекрывавшее шум воздухоочистителей.
Когда Нита взяла наконец все пробы, над каталкой был установлен кислородный тент с фильтрующим выходным отверстием.
— Это сведет на нет возможность заражения, — пояснил Сэм, — и слегка разгрузит сердце.
Гидропривод бесшумно распахнул задние дверцы перед платформой приемного отделения.
Моя помощь не нужна? — раздался голос Келлера.
— Спасибо, дружище, мы уж как-нибудь сами… Кстати, не вздумай выходить! Сейчас сюда придут дезинфекторы!
— Слушаюсь и повинуюсь… — смиренно ответил динамик.
Пока Сэм вез больного к лифту, а Нита, бежавшая рядом, тревожно поглядывала на пациента и на показания регистрирующего устройства, к их машине уже подошли люди в глухих пластиковых костюмах с большими резервуарами за спиной и длинными распылительными трубками в руках. Возглавлял группу сам Мак-Кей, шеф отдела тропической медицины.
«Внимание — дистанционное управление», — сообщил металлический голос, как только каталка въехала в кабину лифта. Двери закрылись…
Коридор шестидесятого этажа тоже был пуст, а все двери плотно закрыты, как и надлежало в таких случаях. Скоро вслед за ними сюда поднимутся дезинфекторы…
Бесшумно отъехала первая из массивных дверей карантинной палаты и так же бесшумно вернулась на свое место после того, как они шагнули внутрь. Открылась вторая дверь.
— Так… Сейчас уложим его на кровать, и вы сможете отправить пробы в лабораторию…
Сэм почувствовал облегчение. Конечно, он все еще отвечал за состояние своего пациента, но скоро, с минуты на минуту, часть ответственности ляжет на других врачей. И если бедняге суждено умереть, виноват в этом будет не только Сэм Бертолли… Ему стало стыдно за свои мысли.
Пока Нита укладывала пробы в пневмопочтовые капсулы, Сэм подошел к столику с разложенными на нем регистрирующими приборами и взял в руки небольшую, похожую на картофельную кожуру, черную пластину, в которой были объединены тонометр и термометр. Прикрепив прибор с помощью хирургического клея к запястью больного, Сэм повернулся к монитору. Показания были более чем плохи… Оставалось включить электрокардиограф, энцефалограф, анализатор крови и — ждать, что там, наверху, решат…