В тот же момент завыла сирена пожарной тревоги и все двери распахнулись.
— Бежим!
Они выскочили из машины и снова помчались что было сил, не зная, как скоро появится полиция, сколько времени у них в запасе. Бежали по темным боковым улицам, стараясь уйти от машины как можно дальше; бежали — пока Сара не выдохлась окончательно. Тогда они пошли — так быстро, как только она могла выдержать… Никаких признаков погони пока не было. Они вышли на многолюдные улицы Кэмден-Тауна, где было уже безопасно.
— Я пойду с тобой, — сказал Ян. — Они знают обо мне все. О моей связи с Сопротивлением. Меня предупредили. Ты сможешь меня вытащить?
— Мне очень жаль, что я втянула тебя во все это.
— А я тебе благодарен.
— Одной уходить или вдвоем — разницы никакой. Попытаемся добраться до Ирландии. Но ты должен понять, что, если уйдешь со мной, — станешь человеком без родины. Ты уже никогда не сможешь вернуться домой.
— Я и так не смог бы. Если они меня возьмут — я мертвец. А так я мог бы быть с тобой. Мне бы хотелось. Я люблю тебя.
— Ян, прошу тебя…
— А что? Я и сам этого не знал, пока не ляпнул только что.
Извини, что ничего романтичнее у меня не получается. Наверно, это моя инженерская любовная песнь. А ты?
— Сейчас не надо об этом, не время…
Ян остановился возле какой-то витрины и взял Сару за плечи. Он смотрел ей в лицо, а когда она попыталась отвернуться — легонько придержал пальцами за подбородок.
— Лучшего времени не будет. Я только что объяснился тебе в любви, пылкой и бессмертной. И что же ты мне ответишь?
Сара улыбнулась. Чуть-чуть — но все-таки улыбнулась и поцеловала его пальцы.
— Ты и сам знаешь, что ты мне очень дорог. Но ничего больше я сейчас не скажу. Надо идти.
Они пошли дальше. Ян понимал, что ему придется удовлетвориться этим ответом. Во всяком случае, пока. И удивлялся, какая непонятная сила заставила его заговорить о своей любви вот здесь и сейчас, да еще и высказаться так неуклюже. Но это была правда, хотя и совершенно неожиданная для него самого. Правда — и он был счастлив этим.
Беглецы устали, однако идти было еще далеко, и они не решались задерживаться. Ян шел, обняв Сару за талию и поддерживая, как мог.
— Уже немного… осталось, — сказала она.
Когда-то фешенебельные, дома на Оукли-Роуд стояли заброшенными, окна были заколочены досками. Сара прошла вперед и спустилась по выщербленным ступеням ко входу в цокольный этаж одного из зданий, отперла дверь ключом, вошла, впустила Яна, потом аккуратно закрыла ее и снова заперла. В коридоре была темень непроглядная, и они на ощупь, по стенке, добрались до самой дальней комнаты.
Закрыв дверь, Сара включила свет. В комнате было тепло от электронагревателей, вдоль стен стояли шкафчики для одежды, в дальнем углу — старинная печка. Сара вытащила пару одеял и протянула одно Яну:
— Всю твою одежду, обувь — в печку. Надо немедленно сжечь. А я найду, во что тебе одеться.
— Сначала возьми вот это. — Ян подал ей свою зажигалку. — Передашь вашим электронщикам. Там, в памяти, Тергуд-Смит.
— Это очень важно. Спасибо, Ян.
Отдохнуть они не успели. Через несколько минут раздался стук в дверь, Сара вышла в прихожую и зашепталась с кем-то. Вернувшись, она заторопилась:
— Мы должны попасть в Хэммерсмит, пока автобусы ходят. Оденемся в старье. Удостоверение у меня никудышное, серьезной проверки не выдержит, но хоть что-то нам иметь надо… Все сгорело?
— Да. Ничего не осталось.
Ян поворошил кочергой красную от жара золу, раскидывая тлеющие клочки своего бумажника. Все бумаги, документы, удостоверение личности… Его личность сгорела. Свершилось немыслимое: его больше нет. Жизнь, которую он вел, закончилась; мир, который он знал, исчез. Впереди — полнейшая неизвестность.
— Пора идти.
— Конечно. Я готов.
Стараясь не поддаваться отчаянию, он застегнул ветхое, тяжелое пальто. Когда они ощупью шли через темный коридор, он взял ее за руку. И не отпускал, пока не вышли на улицу.
На лондонском автобусе Ян ехал впервые в жизни. Прежде он часто проезжал мимо, не обращая на них никакого внимания. Высокие, двухэтажные, бесшумные… Их двигала энергия маховика, расположенного под полом. Ночью толстые кабели подцепляли автобус к электрической магистрали, и мощный электромотор раскручивал маховик, заряжая его энергией. Днем тот же самый мотор работал в режиме генератора с приводом от маховика и питал электродвигатели колес. Надежно, удобно, дешево, чисто… Все это Ян знал, в теории. Но не подозревал, что в неотапливаемой машине может быть так холодно и грязно, каким спертым может быть воздух от запаха немытых тел. Он держал в руке клочок бумаги — свой билет — и смотрел вниз, на проносившиеся машины. Автобус остановился перед светофором, в него вошли двое полицейских Службы Безопасности.
Ян смотрел прямо перед собой — как и все пассажиры автобуса — и видел застывшее лицо Сары, сидевшей напротив. Один из полицейских остался у заднего входа, другой затопал по проходу, разглядывая пассажиров. Никто даже не посмотрел в его сторону, казалось, его попросту не замечают.
На ближайшей остановке оба сошли. На какой-то момент Ян испытал облегчение, потом страх вернулся. Неужели пронесло? А что будет в следующий раз?
Они доехали до конечной остановки у Хэммерсмитского автовокзала. Сара пошла вперед, Ян — следом, на некотором расстоянии, как было велено. Несколько пассажиров, вышедших вместе с ними, разошлись в разные стороны, беглецы остались одни. По виадуку автострады М-4 над головой проехала машина. Сара направилась в темноту под арку виадука. Навстречу ей шагнул невысокий, узкоплечий человечек — она махнула рукой Яну.
— Здравствуйте. Здравствуйте, миленькие. Вы со мной пойдете. Старый Джемми вам дорожку показывать будет.
Громадная голова человечка, казалось, едва держалась на немощной тощей шее. Круглые глаза смотрели не мигая; в застывшей улыбке обнажились абсолютно голые, без единого зуба, десны. Старый Джемми был явный дурачок — или великолепный актер. Они пошли по темной улице мимо разрушенных домов. Сара взяла Яна за руку.
— Куда мы идем? — спросил он.
— Небольшая прогулка. Говорят, всего несколько миль. Надо пройти через лондонский пояс Безопасности, прежде чем можно будет поехать на чем-нибудь.
— Это те приветливые ребята из полиции, что отдавали мне честь, когда я мимо проезжал?
— Те самые.
— А что случилось с этими домами? Сплошные развалины.
— Лондон был когда-то гораздо больше. Несколько сот лет назад. И народу в нем было больше. Точных цифр я не знаю. Население уменьшилось по всей стране. Частью за счет голода и болезней, а частью из-за политики правительства.