А в аэропорту Коломбо их, конечно же, встретила мефрау Форхюльст, решившая, что они должны снова поселиться в ее доме.
— Пока не найдем квартиру, — сказала Майра, обнявшись с Беатрикс.
— Живите, сколько хотите, — ответила мефрау Форхюльст. — Йорис в этом со мной солидарен.
В пору учебы, когда Ранджиту хотелось как можно скорее выбраться отсюда, университетские аудитории казались ему маленькими, тесными. Но теперь новоиспеченному профессору любая аудитория представлялась залом суда, в котором он — обвиняемый. Глаза юношей и девушек следили за каждым его движением, студенты ждали великих откровений от доктора Субраманьяна, погружения в самые потаенные глубины мира математики.
Но Ранджит думал не только о том, как насытить этих жадных до знаний птенцов, но и о том, чем именно их кормить. Когда ученый совет университета утверждал Ранджита на должность профессора, его обязанности никто строго не оговаривал. Ему самому следовало решить, чему он будет учить студентов. А для этого нужен был план.
Но у Ранджита не было плана.
Он понимал, что ему нужна помощь. И надеялся на содействие доктора Давудбхоя, который столь благородно повел себя в деле о похищенном пароле преподавателя математики.
Доктор Давудбхой по-прежнему работал в университете. В результате естественного отбора (кто-то умер, кто-то ушел на пенсию) он поднялся на пару ступеней по служебной лестнице. Однако, когда Ранджит обратился к Давудбхою за помощью, оказалось, что он мало чем может помочь.
— О, Ранджит! — обрадовался он. — Можно, я буду вас так называть? Вы же понимаете, в нашем маленьком университете не так много звезд мирового уровня. Ученый совет очень хочет, чтобы вы работали здесь, но понятия не имеет о том, что с вами делать. Вы же понимаете, что на самом деле вам не обязательно надрываться на преподавательском поприще? У нас на факультете мало сотрудников, которые в основном занимаются научными исследованиями, однако такая возможность есть.
— Гм, — задумчиво произнес Ранджит. — Пожалуй, я мог бы заняться некоторыми знаменитыми старыми проблемами вроде тех, которыми занимались Риман, Гольдбах, Коллац…
— Конечно, — кивнул Давудбхой, — но пока не попробуете, не отказывайтесь от преподавания. Почему бы нам не устроить пару-тройку коротких семинаров для практики?
Ранджит решил подумать над этим предложением и собрался уже уходить, как вдруг Давудбхой сказал:
— Вот еще что, Ранджит. Вы были правы насчет Ферма, а я ошибался. Не так часто в жизни мне приходилось говорить такие слова. Видимо, я должен доверять вашему мнению.
Ранджиту было приятно услышать о том, что проректор доверяет его мнению. Сам же он собственному мнению доверял не слишком. Его первый семинар получил название «Основы теории чисел».
— Я дам студентам короткий обзор темы, — сказал он доктору Давудбхою, и тот немедленно привел в действие все необходимые механизмы.
Курс из четырехчасовых занятий был рассчитан на шесть недель и предназначался для второкурсников, третьекурсников и выпускников. Численность групп не должна была превышать двадцать пять человек.
Этой теме Ранджит уделял мало внимания с тех пор, как его зачаровала теорема Ферма. Поэтому он основательно покопался в университетской библиотеке и стал преподавать по учебникам, стараясь держаться страниц на двадцать впереди опасных студентов, на редкость въедливых и сообразительных, записавшихся на его семинар.
Увы, студенты быстро поняли, чем он занимается. Как-то вечером Ранджит признался Майре:
— Я им скучен. Читать учебник они могут не хуже меня.
— Глупости, — успокаивающе проговорила Майра.
Но затем Ранджит пересказал несколько вежливых, но нелицеприятных замечаний, сделанных студентами, и Майра задумалась.
— Понимаю, — кивнула она сочувственно. — Тебе нужен более тесный контакт с ними. Почему не показать какие-нибудь фокусы с бинарной арифметикой?
Идей получше у Ранджита не было, поэтому он последовал совету жены и продемонстрировал ученикам «русское умножение», счет на пальцах и фокус с лежащими в ряд монетами. Монеты на этот раз были настоящие. Ранджит просил кого-нибудь завязать ему глаза, а в это время другой студент накрывал часть монет. Майра оказалась права: студенты заинтересовались. Два-три попросили показать что-нибудь еще. Ранджит был вынужден снова наведаться в библиотеку, где обнаружил старое издание книги Мартина Гарднера [18] с математическими играми и головоломками. Шесть недель семинара прошли как по маслу.
Вернее, ему так казалось.
А потом доктор Давудбхой пригласил его к себе в кабинет.
— Надеюсь, у вас это не вызовет возражений, Ранджит, — сказал Давудбхой, наливая гостю и себе по бокалу шерри. — Время от времени — в особенности когда идет апробация нового курса — мы просим студентов дать оценку преподавателям. Я как раз читал мнения о ваших семинарах.
— Гм, — проговорил Ранджит. — Надеюсь, что все в порядке.
Проректор вздохнул.
— Боюсь, не совсем, — сказал он.
И действительно, не все оказалось в порядке. Дома за ужином Ранджит признался жене и мефрау Форхюльст:
— Некоторые заявили, что вместо того, чтобы учить их математике, я показываю фокусы, как в ночном клубе. И почти всем не понравилось, что я преподаю по учебнику.
— А мне казалось, что фокусы им были интересны, — нахмурив брови, проговорила мефрау Форхюльст.
— Но они пишут, что записались на мои семинары не для этого. — Ранджит рассеянно очищал от кожуры апельсин. — Наверное, студенты правы, но просто не знаю, чего они хотят.
Майра погладила мужа по руке и взяла у него дольку апельсина.
— Что ж, — сказала она, — ты ведь для того и согласился на этот семинар: посмотреть, получится или нет. Судя по всему, не получилось; значит, теперь ты попробуешь что-то другое. — Она промокнула губы салфеткой, наклонилась и поцеловала Ранджита в макушку. — Давай искупаем Таши, а потом мы с тобой поплаваем в бассейне. Надеюсь, это нас подбодрит.
Они сделали и то и другое. И действительно, купание в бассейне подняло им настроение. В поместье Форхюльстов почти все обладало таким ободряющим свойством. Прислуга явно гордилась знаменитыми гостями, и, конечно, все были без ума от Наташи. Правда, Майра тратила час-два в день на поиски квартиры, куда бы они втроем могли переехать, но пока безуспешно. То есть что-то попадалось, но мефрау Форхюльст сразу указывала на недостатки: плохой район, слишком далеко от университета, комнаты маленькие или темные либо и то, и другое, и третье. Конечно, легко придраться к любой квартире — что и делала с упоением мефрау Форхюльст.