Нида не ответила. Она прекрасно знала, что человеческие существа плохо выносят такие мощные устройства, как это, и что их тела при взаимодействии с такой большой силой быстро разрушаются. Но это не имело никакого значения. Она знала, что с того момента, как она выбрала его там, на берегу Тибра, ему осталось жить совсем недолго. Если он погибнет прежде, чем успеет до конца выполнить свою миссию, то она просто найдет другого на его место.
— Может, дать ему немного прийти в себя, иначе у него не хватит сил, чтобы выстоять в схватке.
Наконец Нида перестала рассматривать кулон. Она раздраженно фыркнула, бросив злобный взгляд на Рататоскра.
— Твои попытки преуменьшить мой успех, Рататоскр, бесполезны. Я победила по всем направлениям, и наш повелитель знает об этом.
Напарник Ниды заскрежетал зубами:
— Это наша победа, а не твоя. Мы вместе думали над тем, какую выбрать стратегию.
— Посмотрим, что скажет наш повелитель… — язвительно ответила она, покачивая в руках кулон.
Рататоскр бросил раздраженный взгляд на Ниду, это она распорядилась преследовать Дремлющую и не убивать ее, чтобы выкрадывать у нее все, что бы она ни находила. Нида приняла это решение, когда поняла, что лучше дождаться, когда их добыча сама выйдет из укрытия, чем без толку разыскивать ее. Теперь стало очевидно, что девочка скрывается в каком-то недоступном для них месте, надо было выследить ее и начать действовать в наиболее подходящий для этого момент. Вот почему они и приказали своему слуге наблюдать за местом его последней схватки. Рано или поздно Дремлющая даст о себе знать, их слуга обязательно почувствует это, вот тогда-то они и вмешаются. Но он, Рататоскр, не играл в этом никакой роли.
— А это хоть что такое? — спросил Рататоскр, указывая на кулон.
Нида внезапно перестала его раскачивать.
— Что-то очень важное.
— То есть?
В ответ — тишина.
Рататоскр ухмыльнулся.
— Похоже, ты не знаешь…
— Я просмотрела память мальчишки. Этот предмет испускает свет, должно быть, он как-то связан с плодом. Теперь мы знаем, что Дремлющих уже двое. Но наша миссия будет успешной, что бы ни произошло.
Рататоскр злился и не отступал, словно хотел вывести Ниду из себя.
— Да, но ты не знаешь, как эта вещь работает, ты даже не знаешь, что это такое.
Взбешенная Нида резко вскочила. Ее каблуки застучали по бетонному полу, когда она направилась к квадратному проему окна, через которое лился лунный свет. Девушка уперлась руками в подоконник и чуть согнулась.
Рататоскр услышал, как она что-то забормотала; тень Ниды расползалась по полу, как чернильное пятно. Тогда вскочил и он.
— Уж не начала ли ты вызывать его одна?!
Прежде они делали это вместе. Ведь у них была одна на двоих и жизнь и миссия. Только теперь Нида захотела, чтобы победа принадлежала только ей и только она получила бы за нее награду. Пузырь мрака стремительно накрыл Рататоскра, растворив очертания всего, что находилось вокруг. Затем темнота осветилась ярко-красным блеском глаз Нидхогра.
— Ну и?..
Рататоскр упал, прижавшись лбом к бетонному полу.
А Нида между тем просто стояла на коленях, слегка наклонив голову вперед. Ощущение успеха придавало ей сил.
— У меня есть для вас хорошие новости, — начала она, и ее голос окрасился нотками ликования. Она подняла голову вверх, выставив кулон тьме напоказ.
Последовало тягостное сосредоточенное молчание, потом едва заметный слабый гортанный хохот. Мрак наполнился клокочущим звуком, воспринятым молодыми людьми как добрый знак.
— Моя маленькая Нидафьёль, моя никчемная, но такая преданная дочь. И все-таки я правильно сделал, что наказал тебя. В конце концов, ты сделала все, что было в твоих силах…
— Вы мне льстите, мой господин, — ответила Нида с ложной скромностью.
Нидхогр остался явно доволен, и его чувство удовлетворения перешло в тело девушки, наполнив ее новой жизненной энергией. Рататоскр, оказавшийся за пределами этого обмена силой, молча наблюдал за происходящим.
Горящие глаза сузились от удовольствия.
— Ты принесла мне драгоценный дар. Настолько драгоценный, что пока мы можем позволить себе не думать о Дремлющих.
Затем Нидхогр повернулся к Рататоскру, и молодой человек ощутил пронизывающий до костей холод.
— Вы действуете вдвоем, поскольку я рассчитывал на то, что вы в состоянии заменить друг друга в отсутствие одного из вас. Но ты, Рататоскр, где ты был, когда Нида изо всех сил старалась добыть для меня то, что я так жаждал?
Юноша склонил голову с чувством глубокого раскаяния.
— Эта идея принадлежала нам обоим, мой господин.
И в один миг его пронзила сильная боль. Дрожащий Рататоскр упал на пол.
— Не лги мне, я читаю твои мысли.
— Мой господин…
Боль становилась все невыносимее. Нида наблюдала за этой сценой, от души смакуя месть.
— Я дал тебе жизнь, чтобы ты служил мне. Не заставляй меня пожалеть об этом.
Во тьме повисло тягостное молчание. Тяжело дышавший Рататоскр пытался снова прийти в себя.
— С этим в руках мы добудем плод Растабана. А когда он будет нашим, мы сможем прогнать прочь наших недругов. Эта миссия возлагается на тебя, Нидафьёль, не ошибись. И пусть наказание твоего напарника послужит тебе примером.
Ухмылка перешла в настоящий хохот, и пространство наполнилось красными всполохами.
София очнулась от ощущения тошноты. Она ощутила, как скрутило ее желудок, и, почувствовав приступ рвоты, девочка наклонилась на бок. Она открыла глаза и увидела перед собой только бордовый ковер. София с трудом поняла, где находится. Последние воспоминания были расплывчатыми и ассоциировались с сильным металлическим привкусом.
— Нет, нет! Не вставай!
Две руки нежно взяли ее за плечи и вынудили лечь на мягкие подушки. Острая боль в предплечье приковала девочку к постели. София застонала.
— Все хорошо, только вот этот скверный порез.
Возле Софии стоял профессор с запавшими глазами и осунувшимся лицом. Позади него застыл Томас с большим блюдом в руках. Девочка находилась в своей комнате: она узнала ее по сверкающему мрамору. Поняв это, София успокоилась на мгновение, а потом боль снова дала о себе знать.
— Что произошло? — спросила София хриплым голосом.
Профессор вздохнул:
— Тебя ранил Покоренный, так, по крайнем мере, следует из слов Лидии. Ты же знаешь, меня там не было. — Шлафен провел рукой по лбу, он выглядел совершенно разбитым.
Постепенно стала возвращаться и память. Сначала девочка вспомнила крылатого мальчишку, потом сражавшуюся Лидию и, наконец, свой отчаянный побег.