— Доктор Лектер, у нас возникли чрезвычайные обстоятельства и в то же время необычно благоприятные возможности.
— Для кого?
— Для вас — если нам удастся спасти эту девушку. Вы видели сенатора Мартин по телевидению?
— Да, я смотрел вечерние новости.
— Что вы думаете о ее заявлении?
— Неправильно построено, но безвредно. У нее дурные советчики.
— Она очень влиятельный человек, доктор Лектер. И очень решительный.
— Выкладывайте.
— Я считаю, что ваша проницательность необычайна. Сенатор Мартин дала понять, что, если вы поможете нам вызволить Кэтрин живой и невредимой, она в свою очередь, поможет вам получить перевод в федеральную больницу, и если там есть помещение с окном, вы его получите. Вас могут, кроме того, попросить анализировать письменные психиатрические заключения по профилю личности поступающих пациентов, короче говоря, вы получите работу. Но ослабления мер безопасности не обещают.
— Не верю, Клэрис.
— Напрасно.
— О, вам-то я верю. Но существует масса вещей, весьма характерных для человеческого поведения, о которых вы знаете нисколько не более того, как надо правильно сдирать с людей кожу. Вам не кажется, что, с точки зрения сенатора Соединенных Штатов, вы не совсем тот человек, которого следовало выбрать для подобного поручения?
— Меня выбрали вы, доктор Лектер. Вы сочли возможным говорить со мной. Вам хотелось бы поговорить с кем-нибудь другим? Или вы просто полагаете, что не способны помочь?
— Это звучит оскорбительно и неправдоподобно, Клэрис. Я не верю, что Джек Крофорд допустит, чтобы какая бы то ни было реальная компенсация добралась до этой камеры и ее обитателя… Возможно, я и соглашусь сообщить одну вещь, которую вы сможете передать сенатору. Но я действую строго по принципу «оплата при доставке». Может, я соглашусь в обмен на информацию о вас самой. Да или нет?
— Сначала послушаем ваш вопрос.
— Да или нет? Кэтрин ждет, не правда ли? Прислушивается к вжиканью ножа об оселок. Как вы думаете, что бы она вам порекомендовала сделать?
— Послушаем ваш вопрос.
— Ваше самое худшее воспоминание детства.
Клэрис набрала в легкие побольше воздуха.
— Быстрей, быстрей. Меня не интересует ваша самая худшая выдумка.
— Смерть отца.
— Расскажите.
— Он был полицейским, начальником отделения. Как-то ночью он застал на месте преступления двух домушников-наркоманов. Они выходили из аптеки-закусочной через черный ход. Когда он вылезал из своего пикапа, у него заело дробовик, и они его убили.
— Заело?
— Он затвор не задвинул до конца, а дробовик был очень старый, «Ремингтон-870», и у него патрон перекосило. Когда такое случается, дробовик не стреляет, приходится его разбирать. Я думаю, он задел бегунком затвора о дверь пикапа, когда вылезал.
— Он умер сразу?
— Нет. Он был очень здоровый. Он протянул целый месяц.
— Вы навещали его в больнице?
— Доктор Лектер… Да.
— Назовите какую-нибудь деталь из тех, что вам ярче всего запомнилась в той больнице.
Старлинг прикрыла глаза:
— Приходила женщина из соседней палаты. Пожилая. Одинокая. Читала ему наизусть последние строки «Танатопсиса». [49] Думаю, она не знала, что еще ему сказать. Хватит. Теперь ваша очередь.
— Вы правы: обмен адекватный. Вы были откровенны, Клэрис, я всегда знаю, так ли это. Думаю, было бы замечательно узнать вас поближе в иных обстоятельствах, так сказать, в личной жизни.
— Quid pro quo.
— Кстати, о жизни. Как по-вашему, эта девушка в Западной Вирджинии физически была очень привлекательна?
— Она тщательно следила за своей внешностью.
— Не тратьте мое время на излишние увертки.
— Она была грузновата.
— Слишком крупна?
— Да.
— Убита выстрелом в грудь?
— Да.
— Вероятно, плоскогруда?
— Для ее роста и полноты — да.
— Но бедра широкие. Вместительные.
— Да.
— Еще что?
— В горле у нее обнаружили насекомое, специально помещенное туда. Об этом в прессе не сообщалось.
— Бабочка?
На мгновение у нее перехватило дыхание. Оставалось только надеяться, что он не заметил.
— Ночная, — сказала она — Пожалуйста, объясните мне, как вы могли это предвидеть.
— Клэрис, я намерен сказать вам, зачем Буффало Биллу нужна Кэтрин Мартин, а затем пожелать спокойной ночи. На данных условиях это будет моим последним словом. Вы можете сообщить сенатору Мартин, чего он хочет от ее дочери, и пусть она предложит мне что-нибудь поинтереснее… Или пусть ждет, пока Кэтрин всплывет где-нибудь в реке в один прекрасный день. Тогда сенатор убедится, что я был прав.
— Чего он от нее хочет, доктор Лектер?
— Он хочет сделать себе жилет с сиськами, — сказал доктор Лектер.
Кэтрин Бейкер Мартин находилась примерно шестью метрами ниже уровня подвала. Тьма вокруг, казалось, гремела от стука ее сердца, от ее громкого дыхания. Порой страх всей тяжестью давил ей на грудь — так охотник убивает попавшую в капкан лисицу, становясь ей на грудь ногами. Иногда Кэтрин могла заставить себя подумать. Она понимала, что ее похитили, но не знала кто. Она понимала — это не сон. В полной темноте ей был слышен едва уловимый звук смыкающихся век, когда моргала.
Сейчас она чувствовала себя лучше, чем придя в сознание в первый раз. Ужасное головокружение почти совсем прошло, воздуха хватало. Она могла сообразить, где низ, где верх, и у нее было довольно четкое представление о положении собственного тела.
Плечо, бедро и колено затекли от лежания на цементном полу. Значит, эта сторона была низ. Верх был там, где ее укрывал тонкий стеганый матрас из грубой ткани, под который она забилась, когда в глаза ей ударил резкий слепящий свет. Пульсирующая боль в голове прекратилась, и единственное, что сейчас по-настоящему болело, — это пальцы левой руки. Она была уверена, что безымянный сломан.
На ней был стеганый комбинезон на молнии — чужой. Комбинезон был чистый, от него пахло душистым стиральным порошком. Пол, на котором она лежала, тоже был чистый, если не считать куриных косточек и кусочков овощного гарнира, которые ее похититель сбросил вниз некоторое время назад. Здесь, внизу, больше ничего не было, только матрас и пластмассовое ведро для испражнений; к его ручке была привязана тонкая веревка. На ощупь она казалась обычной кухонной бечевкой и уходила в темноту высоко, выше, чем Кэтрин могла дотянуться.