Несмотря на легализированное равноправие, эмансипацию, феминизацию и сексуальную революцию, между нами идет война. Необъявленная и бесконечная. Война за право считать свой пол лучшим. Более того - за право называться человеком.
На первый взгляд этот спор кажется смешным, глупым и до неприличия архаичным. Но, несмотря на весь бурнокипящий прогресс цивилизации, никто еще не выкинул на свалку истории высокомерные крылатые фразочки типа «Курица - не птица, баба - не человек», «Мужчина - не человек, а грубое животное», «Все бабы - дуры», «Все мужчины - сволочи».
Всплывая тут и там, они режут уши и самолюбие. И это отнюдь не застарелые патриархальные пережитки гегемона, культурно заплесневающего где-то по деревням и селам. «В душе я азиат и считаю женщину существом второго сорта», - спокойно говорит в своем интервью режиссер Никита Михалков. «Женщина должна молчать и рожать», - как-то в процессе бурного застолья заявил мне певец «Иванушка». Чем заслужил мою лютую ненависть, которая жила и процветала ровно до тех пор, пока он не покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна.
А однажды я провела целую ночь в остервенелом споре с владельцем одного из самых интеллектуальных московских изданий, утверждающим, что женщина не имеет никакого отношения к понятию homo sapiens и должна слушаться мужчину, как собака. Он верил в эту истину так свято и искренне, что поначалу мое возмущение не вызывало у него ничего, кроме вящего удивления. Лишь где-то к утру, когда официантка круглосуточного кафе принесла нам сто первый счет, мужчина, кряхтя, сдал свои позиции. «Да, пожалуй, тебя тоже можно считать человеком, - устало согласился он. И тут же добавил: - Но только потому, что ты рассуждаешь не как женщина…»
Впрочем, наш женский шовинизм ненамного уступает мужскому. «Мужчина - это неприкаянный ребенок, который всю жизнь ищет мамину грудь», «Все мужчины - мазохисты. Они валяются у твоих ног, только если ты регулярно топчешь их этими самыми ногами» и т. д., и т. п. И наконец, самый крупный перл, высказанный моей родной одноклассницей, причем о собственном сыне: «Я воспитываю своего двухлетнего ребенка и пытаюсь опровергнуть истину, что мужчина скотиной рождается. Не получилось девочки, будем из мальчика делать человека!»
Лишь только представители разных кланов собираются в узкотусовочные «девичники» или «мальчишники», они традиционно начинают перемывать кости друг другу, упражняясь в уничижении противоположного пола: «Они - не мы. Мы - не они», «Мы - умницы-красавицы, а они - самодуры и развратники», «Мы - мужественные и смелые, а они - лживые и недалекие»…
Самое обидное, что все эти штампы - лишь «слова, слова, слова». Расхожие, замусоленные (и мусорные) мифы. Протерев не одну юбку в дискуссиях с дамами и господами на тему: кто кому «человек», - я прошла все фазы шовинизма. Была и жено-, и мужененавистницей, презирая глухое «бабство» так же, как кондовый натурализм. И в результате кончила тем, что смирилась с обоими явлениями. Поняв: оба они далеко не всегда являются признаками пола.
Существуют недостатки, стереотипно приписываемые женщинам: слабость, склочность, ограниченность. Есть «чисто мужские» качества: блудливость, агрессия, деспотизм. Но и теми и другими благополучно страдают обе половины. Глупых мужчин не меньше, чем деспотичных женщин. Все мы большие дети, все боремся, как можем, со своими инстинктами, все бываем нечестны и неверны, все нуждаемся в снисхождении и понимании. Мы равны в своем несовершенстве. Равно как и в своей гордыне, заставляющей мужскую и женскую сборную земного шара непрерывно бороться за пальму первенства и на мировом стадионе, и на собственной кухне.
Так о какой любви между нами может идти речь, если каждый роман превращается в поединок? В дуэль. В одну из битв всемирной войны полов. Где любовь становится оружием. Где всегда есть победитель и побежденный. И где, как говорил мне уже постаревший, переживший пик своей славы Анатолий Кашпировский, в десятый раз безрезультатно пытающийся дозвониться в Америку своей молодой жене: «Кто первый полюбит, тот и проиграл».
Зачастую, завуалированная флером самых благополучных супружеских союзов, эта перманентная война длится всю жизнь. Он и она поочередно идут в бой, смакуя свои мелочные победы. «Я заставила его вымыть посуду», «Я заставил ее отказаться от покупки этого платья», «Я ему сегодня так вмазала! Стал как шелковый», «Я ей показал… Теперь ходит по струнке».
Но в браке или без - «идет война народная». Мы мучаем друг друга, расставляем ловушки, берем сначала в плен - потом в рабство. Не терзаясь при этом ни малейшими угрызениями совести. Таковы правила игры. Правила войны, где каждый и каждая мечтает быть Наполеоном. Он - донжуаном, меняющим женщин, как перчатки. Она - роковой Кармен, перед которой мужчины валятся штабелями. И читая о том, скольким кавалерам разбила сердце луноликая Марлен Дитрих и скольких несчастных дам бросил Марлон Брандо, мы говорим: «Вот это была женщина! Вот это мужчина!» Нам и в голову не приходит осуждать их, упрекать в жестокости и вероломстве - мы преклоняемся перед ними. Мечтаем быть такими же. Иными словами - мечтаем заставить страдать как можно больше представителей противоположного пола.
Так о какой любви между нами может идти речь?!
Но, тем не менее, мы же как-то исхитряемся любить друг друга! Боготворить. Растекаться от нежности. Жертвовать жизнью наконец…
Парадокс? Но, тем не менее, это так. И потому две легендарные «платоновские половинки», находящиеся в вечном, мучительном поиске своего второго «Я», - всегда представлялись мне двумя пластинками магнита. Повернешь одной стороной - и ни одна сила в мире не способна преодолеть это отторжение. Развернешь другой - и они сливаются вместе, выпрыгивая у тебя из рук.
Мы слишком часто поворачиваемся друг к другу спиной. Или, быть может, иная, неведомая нам сила так глупо вертит нас в неумелых пальцах, наслаждаясь нашими нелепыми ужимками и прыжками. Бессмысленными кровавыми битвами, ранами, обидами…
И прав был, верно, философ Николай Бердяев, переосмысливший миф Платона: истинная любовь случается столь же редко, как гениальность. Но когда она возникает между людьми, двое объявляют «войну» всему окружающему миру.
Ибо, став единым целым, делят себя и все прочее человечество на «Мы» и «Они».
Все началось с тоста на моем дне рожденья. Одна из приглашенных дамочек подняла свой бокал, а вместе с ним - тему вечера. «Давайте выпьем за мужчин. Им, беднягам, живется куда тяжелее нас…» - начала она, корча жалостливые гримасы.
Присутствовавшие за столом представители класса «бедняг» с опаской посмотрели на нее в ожидании подвоха. Лица женщин слились в одно - саркастичное: «Это им-то хуже?»
«И болевой порог у них выше, - убежденно продолжала сердобольная дама (сменившая уже трех мужей!), - и жизнь у мужчин, по статистике, короче женской. А главное, их ни за что ни про что окрестили сильным полом, и теперь они обязаны доказывать свое суперменство с утра до вечера».
Женщины сдержанно чокнулись и погрузились в размышления. Три неоспоримых тезиса вступали в явный конфликт с нашим сложившимся представлением о жизни. Одно искушение боролось с другим: желание горделиво посочувствовать им свысока и нежелание давать им поблажку. В результате остаток «дня», плавно переходящий в «ночь» рожденья, был посвящен бурной дискуссии: «Так жалеть их или обойдутся?»