— У меня украли кошелек, — сквозь смех пояснила Грейси.
Лука повертел головой.
— Знаете, — сказал он, — тут рядом находится ресторанчик нашего родственника. Давайте пойдем туда и позвоним, чтобы срочно аннулировали вашу кредитную карту.
— Не стоит. Все, что бедный парень обнаружит в моем кошельке, это билет на электричку, немного мелочи да снимок Минки, собачки моей подруги. Мое состояние хранится в гостинице.
Это состояние представляло собой грязные вещи, которые давно дожидались стирки.
— А паспорт?
Грейси похлопала себя по бедру.
— В потайном кармашке вместе с авиабилетом. Спасибо моей подружке Каре, она была просто уверена, что у меня непременно свистнут кошелек.
Грейси последний раз хохотнула. Лука взял ее за руку, и Грейси внезапно почувствовала слабость. Если она сейчас же не поест, до общежития ей не дойти.
— Я серьезно насчет ресторана, — сказал Лука, словно прочитав ее мысли. — Я как раз собирался покормить Милу. Если вы согласитесь пообедать с нами, я почту это за честь.
Грейси хотела отказаться. Надо вернуться в общежитие, позвонить в авиакомпанию и Саре, чтобы встретила в аэропорту Мельбурна. Но если она сейчас же не поест, то просто умрет с голоду — за весь день она только выпила капуччино, и все.
— Пойдемте с нами, пожалуйста, — с мягкой улыбкой продолжал Лука. — Вместе пообедаем. — Он передернул плечами. — И поскорее, а то вымокнем.
И, правда — дождь усилился.
— О'кей, — сказала Грейси, глядя на небо. — Я вижу, кто-то все решил за меня. Спасибо.
Лука кивнул, продолжая смотреть ей в глаза, и убрал руку. Там, где были его пальцы, осталось ощущение теплоты. Грейси вернула к реальности Мила, что-то быстро сказавшая отцу по-итальянски.
— Да, — из деликатности ответил он по-английски. — Я тоже проголодался, и Грейси. Так что идем обедать.
— Ура! — закричала девочка, крутанулась, держась за отцовский палец, и потащила Луку прочь от фонтана.
Пробираясь сквозь толпу, Грейси мельком взглянула на Нептуна, и ей почудилось, будто на лице его играет улыбка, которой прежде не было.
Они вбежали, отряхиваясь, в шумную, заполненную народом тратторию. Лука повел Грейси и Милу в глубь помещения.
— Вы говорили, это заведение принадлежит вашим родственникам? — произнесла Грейси, снимая куртку и вешая на крюк в стене.
— Точнее, дяде моей покойной жены.
Грейси вспомнила слова Милы, что ее мама на небе, и ей стало грустно оттого, что такой прекрасный человек потерял свою прекрасную жену.
Она не знала, что говорить. Уж кому, как не ей, было знать, как себя чувствует человек, которому без конца приносят соболезнования, и она, конечно же, не собиралась поступать как другие. Она и в Италию-то отправилась, среди прочего, чтобы убежать от них.
Не успела Грейси проговорить еще раз бессмысленное «ну вот мы и пришли», как к столу подбежал грузный человек в испачканном томатным соком переднике, держа в руках бутылку кьянти и два бокала. Он поставил все это на стол и, по-медвежьи обняв Луку, стал что-то быстро-быстро говорить. Было такое впечатление, что они не виделись бог весть как долго, потому что голос старика звучал укоризненно, а Лука покраснел.
Покончив с упреками, старик обратил свое внимание на Милу, подняв ее на руки и прижав к себе так крепко, что было странно, как та не задохнулась. Наконец девочка все-таки вырвалась из его объятий и, поелозив на коленях у отца, переползла поближе к стене, где было безопаснее.
— Грейси, — сказал Лука, — это Джованни, внучатый дядя Милы. Джованни, это Грейси. Она из Австралии, хотя наполовину итальянка.
При последних словах Лука подмигнул Грейси, и она не могла не улыбнуться в ответ.
Старик послал Грейси воздушный поцелуй и затараторил снова. Грейси мало что разобрала, но и этого хватило, чтобы понять — ее сравнили с Венерой, богиней красоты.
Грейси прыснула и попыталась скрыть смешок, поднеся ко рту бокал с вином, но это не ускользнуло от Луки.
— Вижу, это вы поняли. Ваш итальянский какой-то избирательный.
— Знаете, — проговорила Грейси, когда Джованни отошел, — в первую неделю здесь, я как-то сидела на ступеньках на площади Испании, так чего я там только не наслушалась. И все-таки, не считая комплиментов, Джованни очень мил.
— Но он не так уж и не прав.
По всему телу Грейси разлилось тепло.
— Умоляю вас! — фыркнула она. — Знаете, что я об этом думаю? У итальянских мужчин есть особый ген флирта, которого нет у австралийцев. За то время, что я в Риме, дня не проходило, чтобы хоть раз кто-то не подошел и не пригласил меня на свидание. Я удивляюсь, как они вообще разбирали, что я женщина, в этой старой куртке и нахлобученной шляпе.
Лука улыбнулся уголком губ.
— Ну, уж таковы мы, итальянцы. Мы умеем ценить произведения искусства.
По лукаво блестевшим глазам Луки, Грейси понимала, что он ее поддразнивает, и все-таки покраснела.
— Перестаньте, прошу вас! Впрочем, кому я это говорю? Вы все равно не перестанете. Вы все просто какие-то машины для флирта.
— Вы очень красивая, — вставила вдруг Мила. Лука громко засмеялся.
— Вот видите! Все так и есть.
— Это настоящая болезнь, — буркнула Грейси.
Мила сползла с колен отца, обошла стол и, взгромоздившись на колени Грейси, обвела пальчиками ее лицо, провела по носу, по губам, по подбородку.
— Ты похожа на меня, — сказала она.
— Ты так думаешь? — спросила Грейси, улыбаясь поверх головки девочки ее отцу. — Но у меня есть веснушки, а у тебя нет.
— Это правда, — согласилась Мила, с серьезной миной изучая крохотные пятнышки на носу Грейси. — По-моему, из-за этого я красивее тебя.
Лука уже открыл рот, чтобы осадить дочь, но Грейси качнула головой, молчите, мол.
— Знаешь что? Я думаю, ты права.
— А я буду такая же, как Грейси, когда вырасту? — спросила Мила, наклоняясь вперед и глядя на отца. — У меня тоже будут… веснушки? Или я буду как мама?
Улыбка сползла с лица Луки, но лишь на мгновение, потому что сразу же вернулась, еще лучезарнее, чем до этого. Он протянул руки, и Мила быстренько перебежала к нему и села на колени.
— Ты будешь точно такая же, как мама. Мила еще раз пристально посмотрела на Грейси и кивнула головой:
— Вот и хорошо.
— Она очень хорошо говорит по-английски, — заметила Грейси, желая сменить разговор.
— Пару лет назад мы провели несколько месяцев в Англии, там она и научилась. Только мне кажется, последнее время она начинает забывать английский.