Лаура подняла руку, чтобы защитить глаза от солнца, разглядывая незнакомца, который неожиданно забрел на ее маленькую планету.
Она забыла о Паваротти и горячих пенистых ваннах, увидев темные завитки волос и голубые, как небо, глаза. Незнакомец был широкоплечим и длинноногим. На нем были узкие джинсы и рубашка с закатанными рукавами, обнажавшими мускулистые предплечья. Что-то знакомое промелькнуло в его пристальном взгляде, но что именно, она не смогла понять.
Под деревом напротив большого и красивого пустого дома Кардиньяр стоял дорогой спортивный черный автомобиль, покрытый пылью. Она пела так громко, что даже не услышала, как он подъехал, Лаура улыбнулась — хотя парень и одет, как местные жители, он не из них: одежда слишком новая, автомобиль чересчур шикарный, стрижка чрезмерно аккуратная. Явно городской житель.
Кто же он? Заблудившийся турист или стриптизер, нанятый Джил — ее подругой и местной сплетницей? Если бы!..
Нет, он — продавец! Приехав на шикарном автомобиле и, прикидываясь ковбоем, сейчас будет что-нибудь предлагать купить.
— Эй, там, — произнесла она нараспев.
Он резко кивнул головой в приветствии и приподнял рукой воображаемую шляпу.
— Я помешал вам? — спросил он низким голосом.
— Вероятно, у вас есть на это веские причины, — ответила она. — Иначе я не успею развесить белье до заката.
— Вы с кем-то говорили? — спросил он, не замечая ее слов, поскольку пытался найти глазами неуловимую Мэгги.
Ее усмешка превратилась в гримасу. Быть пойманной, когда поешь, — одно дело, но когда говоришь с птицами — совсем другое.
— Только с сороками, — призналась она и пожала плечами.
В уголках его глаз появились морщинки — на суровом лице заиграла улыбка.
— Они разговаривают с вами?
— Они немногословны. Но мы понимаем друг друга. Они слушают мое пение, и я кормлю их в благодарность подслащенным хлебом.
— Так вы завоевываете их любовь?
— Кажется, это единственный способ хоть что-то получить, — проговорила она и удивилась своим словам. — Как-никак это аудитория, слушающая мое исполнение Пуччини. А что до любви, то ее у меня в достатке и за нее платить не надо. — Внимательный взгляд незнакомца заставил ее бестолково тараторить.
Райан молчал.
Эта женщина не просто мила. Она прямолинейна и явно без комплексов. Но, возможно, она вовсе не Лаура Сомервейл?
Затем он вспомнил о письме в кармане рубашки — от нее, босоногого существа с кудрявыми волосами, изливающего свое девичье горе на лиловой бумаге. Так кто у нас мастер слова? Ладно, парень, не откладывай неизбежное и признавайся, кто ты такой, скажи ей, что ты знаешь…
Повернувшись к нему, женщина пыталась удержать обнажившую ноги юбку, и тогда он увидел, что она сжимает в руке розовый детский комбинезон. Содержимое письма, которое казалось ему нереальным, начинало приобретать определенный смысл. У нее есть дочь?
— Итак, — сказала женщина, — вы объясните мне, отчего вы здесь?
— Я ехал через Тандарах, — проговорил он, уклоняясь от ответа. — Женщина, которая владеет гостиницей «Вершина эвкалипта», послала меня сюда.
Значит, мысль о стриптизере не такая уж нелепая. Лаура почувствовала, что краснеет.
— Джил Такер? — спросила она, откашлявшись. — Та, с короткими седыми волосами и шаловливым взглядом?
— Она отправила меня сюда, потому что я ищу Лауру Сомервейл.
Лаура опустила руку.
— Ну вот вы и нашли меня, и что теперь собираетесь делать?
Он не отвечал, пристально разглядывая ее. Лаура смутилась.
— Я выиграла в лото? — спросила она и, не дождавшись ответа, прибавила: — Нет? Ладно, мне не нужна алюминиевая обшивка дома, я покупаю только местную еженедельную газету, и меня совершенно устраивает то, что телефон мне установят не скоро, так как все, кого я знаю, живут поблизости.
Уголков его соблазнительных губ коснулась улыбка — странная, привлекательная, манящая, отчего у нее подпрыгнуло сердце. Значит, это не продавец. Может, полоса неудач в ее жизни наконец закончилась и Бог послал ей большой подарок в виде этого красавца?
— Мисс Сомервейл, меня зовут Райан Гаспер. Я — брат Уилла. Прошло много лет, но я приехал по вашему письму.
В последовавшей за этими словами ошеломляющей тишине он, как в замедленной съемке, вытащил из нагрудного кармана смятую почтовую бумагу лилового цвета.
— Я приехал выяснить, правду ли вы написали. У вас есть ребенок от Уилла?
Райан Гаспер, повторила про себя Лаура, и ее разум затуманился при воспоминании о годах, когда это имя было для нее очень знакомым…
…Она стоит под навесом, спрятавшись за плакучей ивой, в двадцати метрах от прихожан на краю кладбища, чувствуя себя Алисой в Зазеркалье.
На ней — бледно-розовое платье без рукавов и одолженное твидовое пальто. Растрепавшиеся под моросящим дождем Мельбурна волосы перехвачены розовой лентой. Она не понимает, что происходит, и чувствует себя ребенком, переодевшимся в одежду взрослых.
Сто человек, собравшихся здесь, несмотря на холод, принадлежат к определенному кругу людей Австралии. Даже она, деревенская девчонка, узнала многих телевизионных деятелей и политиков. Все они одеты в элегантные черные костюмы, шляпки и модельные солнцезащитные очки.
Стоя в стороне от толпы, она сжимает в холодной руке письмо — вымученное, молящее, написанное на почтовой бумаге, которую ей подарили двумя годами ранее на шестнадцатилетие. В верхних углах листов — танцующие эльфы. Она даже не обратила внимания, на чем пишет, ей просто было необходимо излить свое отчаяние на бумагу.
Она положила руку на живот — скоро он начнет расти, Ей всего восемнадцать лет! Как получилось, что ее жизнь полностью изменилась за последние два месяца? И что теперь делать? Ее родители умерли. А теперь умер и Уилл. Кругом только эти люди, стоящие у деревянного гроба, в котором покоится их сын и брат.
Через просвет в море черных пальто Лаура наблюдала, как гроб медленно опускался в пропитанную дождем землю. Раздались звуки скрипки.
Уилл был так мил, скромен, нежен и прост, она и представления не имела, какая у него семья. И лишь за последние несколько дней она узнала правду, прочитав соболезнования в газетах. Она вырезала эти заметки, сложила в красивую коробку из-под туфель и поставила под свою кровать. Так или иначе, это помогло ей не думать о себе, о том мучительном факте, что она беременна и что Уилл ушел, не ведая о своем отцовстве.
И вот теперь Лаура разглядывала этих людей — семью Уилла. Скрипачка, должно быть, одна из сестер — Джен. Младшая из сестер, Саманта, или Сэм, беременна, замужем за телеактером. Родители Уилла — утонченная пара, кинорежиссеры, обладатели премий, — стоят по обеим сторонам от министра.