— Включая временное жилье для спасателей, — добавил кто-то. — Они должны обосноваться на месте.
— Ну, это просто: как только плот будет готов, можно на нем поставить иглу.
— Для этого и плот не нужен. Иглу само удержится на поверхности.
— Вернемся к плоту, — сказал Лоуренс-Потребуются прочные разборные узлы, которые можно собрать на месте. Какие предложения?
— Пустые бочки из-под горючего?
— Слишком большие и непрочные. Ладно, поищем что-нибудь на складе Технического отдела.
И так далее: мозговой трест продолжал свою работу. Лоуренс намеревался отвести на совещание еще полчаса. Потом он решит, как действовать. Нельзя затягивать разговор, когда каждая минута на счету и на карту поставлены человеческие жизни. С другой стороны, от скороспелых, непродуманных планов только вред; растратишь впустую усилия и материалы и все дело погубишь…
На первый взгляд все очень просто. Пылеход найден, только сто километров отделяют его от великолепно оснащенной базы. Местонахождение «Селены» определено совершенно, точно, она лежит на глубине пятнадцати метров. Всего пятнадцать метров — но каких! За свою многолетнюю карьеру Лоуренсу редко приходилось сталкиваться с таким трудным препятствием.
Эта карьера может очень скоро оборваться. Если погибнут двадцать два человека, оправдаться ему будет нелегко.
Честное слово, жаль, что некому было видеть посадку «Ауриги» — это было славное зрелище. Из всех спектаклей, созданных человечеством, взлет и посадка космического корабля — самый внушительный, он уступает только еще более ярким плодам изобретательности ядерников. А когда эти маневры совершаются на Луне, где все происходит точно в замедленном фильме и в странном безмолвии, остается неизгладимое впечатление, как от причудливого сна.
Капитан Ансон не стал ломать голову над тонкостями навигации, тем более, что за горючее платил не он. В «Руководстве для капитанов» ничего не говорилось о том, как на космическом лайнере совершать стокилометровые перелеты (подумать только: сто километров!), хотя математики несомненно с наслаждением засели бы рассчитывать на основе вариационного исчисления орбиту с наименьшим расходом горючего. Ансон просто махнул вверх на тысячу километров (тем самым автоматически вступали в действие предусмотренные Межпланетным кодексом дальние тарифы, о чем он предпочел пока не рассказывать Спенсеру), затем повернул обратно и пошел на посадку, ориентируясь по радару. Радар и вычислительная машина контролировали друг друга, а капитан Ансон контролировал их. Любой из трех мог самостоятельно справиться с задачей, так что все было и просто и надежно. Правда, непосвященному могло показаться иначе.
Это в полной мере относилось к Морису Спенсеру. Глядя на алчные пальцы голых пиков, журналист вдруг почувствовал острую тоску по зеленым холмам Земли. И зачем только он все это затеял? Будто нет более дешевого способа покончить с собой…
Особенно скверно ему было в состоянии невесомости между двумя периодами торможения. Что если тормозные ракеты не сработают по команде и корабль, постепенно ускоряя ход, будет падать и падать, пока не разобьется о поверхность Луны? И нечего убеждать себя, что это пустые опасения, детские страхи — ведь случалось же такое, и не раз…
Но с «Ауригой» ничего не произошло. Грозная ярость тормозных двигателей выплеснулась на скалы, взметнув к небу пыль и космические наносы, которые лежали, ничем не потревоженные, три миллиарда лет. На миг корабль застыл в равновесии в каких-нибудь сантиметрах от грунта; затем огненные мечи, на которые он опирался, медленно, словно сопротивляясь, ушли в свои ножны. Широко расставленные ноги шасси коснулись камня, «ступни» повернулись, прилаживаясь к неровностям, и корабль чуть вздрогнул напоследок, прежде чем амортизаторы погасили остаточную энергию толчка.
Второй раз за двадцать четыре часа Морис Спенсер совершил посадку на Луне. Случай довольно редкий.
— Так, — сказал капитан Ансон, поднимаясь от пульта управления. — Надеюсь, вид отсюда вас устраивает. Он обойдется вам в кругленькую сумму, а ведь мы еще не говорили о сверхурочных. Профсоюз работников космоса…
— Вы просто бездушный человек, капитан! В такую минуту морочить мне голову какими-то мелочами! Но если это не повлечет за собой новой наценки, позвольте поздравить вас с безупречной посадкой.
— Ну что вы, это заурядный маневр, — ответил капитан; однако он не смог скрыть своего удовольствия. — Кстати, распишитесь, пожалуйста, в судовом журнале… вот здесь, где указано время посадки.
— Это еще зачем? — насторожился Спенсер.
— Вы удостоверяете прибытие на место. Судовой журнал — наш главный юридический документ.
— Рукописный журнал? Уж больно это старомодно, — сказал Спенсер. — Я думал, в наши дни все делает электроника.
— Традиция, — ответил Ансон. — Конечно, самописцы включены все время, пока работают двигатели, по ним всегда можно восстановить полет. Но только в журнале капитана вы найдете маленькие особенности, которые отличают одно путешествие от другого. Скажем: «Утром у одной из пассажирок четвертого класса родились близнецы». Или: «После шести склянок справа по борту показался Белый Кит».
— Беру свои слова назад, капитан, — сказал Спенсер. — У вас есть душа.
Он расписался в журнале и прошел к иллюминатору.
Только в рубке управления, на высоте ста пятидесяти метров над грунтом, были смотровые окна. Глазам репортера предстал великолепный вид. С северной стороны, наполовину закрыв небо, высились верхние ярусы Гор Недоступности. Но это название уже устарело: ведь он проник сюда. И раз корабль здесь, недурно бы заодно сделать что-нибудь для науки, хотя бы собрать образцы пород. Газета газетой, но Спенсеру очень хотелось бы что-нибудь открыть. Самый пресыщенный впечатлениями человек не устоит перед соблазном проникнуть в тайны невиданного и неизведанного.
На юг километров на сорок простерлось Море Жажды. Безупречно гладкая серая дуга занимала больше половины поля зрения. Но Спенсера занимало то, что находилось всего в пяти километрах от гор.
С высоты двух тысяч метров он в обычный бинокль отчетливо видел металлический шест — оставленный Лоуренсом ориентир, который теперь связывал «Селену» с внешним миром. Ничего особенного, маленький шип торчит над безбрежной равниной… Но было что-то волнующее в этой выразительной простоте. Отличный вступительный кадр — символ одиночества человека в огромной враждебной вселенной, которую он пытается покорить. Через несколько часов эта равнина оживет, а пока шест вполне годится как «заставка», на фоне которой телекомментаторы будут обсуждать план спасательных работ, заполняя паузы подходящими интервью. Но это уже не его забота, ребята в Клавии и на телестудии на Земле придумают, как подать материал. Дело Спенсера поставлять им кадры из своего «орлиного гнезда». Идеальная прозрачность почти полного вакуума и мощный объектив с переменным фокусным расстоянием поможет показать крупным планом все подробности операции.