— Вы, конечно, слышали, коммодор, о летающих блюдцах?
«Летающих… что?» — удивился Пат. Ханстен явно был лучше осведомлен.
— Да, слышал, — ответил он, сразу поскучнев. — Читал в старых книгах о космонавтике. Кажется, лет восемьдесят тому назад с ними был связан настоящий массовый психоз? (Эх, некстати он употребил слово «психоз»… Слава богу, Редли не обиделся).
— О, — возразил бухгалтер, — они появились гораздо раньше. Но только в прошлом столетии люди обратили на них внимание. Есть старинная рукопись, еще в тысяча двести девяностом году один английский аббат подробно описал летающее блюдце. Да их и раньше наблюдали. До двадцатого века отмечено больше десяти тысяч случаев.
— Минутку, — вмешался Пат. — Что это значит— «летающее блюдце»? Я ничего не понимаю.
— Боюсь, капитан, ваше образование страдает пробелами-сочувственно произнес Редли. — Термин «летающее блюдце» широко распространился с тысяча девятьсот сорок седьмого года. Так называли странные, чаще всего овальной формы аппараты, которые уже много столетий изучают нашу планету. Кое-кто предпочитает говорить «неопознанные летающие предметы».
Что— то зашевелилось в памяти Пата. В самом деле, он слышал этот термин в связи с гипотезами об инопланетниках. Но нет никаких доказательств того, что нашу солнечную систему посещали космические корабли из других миров.
— Вы и впрямь верите, — скептически спросил кто-то из пассажиров, — что вокруг Земли слоняются гости из космоса?
— Больше того, — ответил Редли. — Они часто приземлялись и вступали в контакт с людьми. До появления человека на Луне у них была база на Фарсайде, но они ее уничтожили, как только первые топографические ракеты начали крупномасштабную съемку.
— Откуда вы все это знаете? — удивился один из пассажиров.
Но недоверие аудитории нисколько не смутило Редли; он, видимо, давно привык к этому. Новозеландец излучал убежденность, которая — как ни мало обоснована она была — невольно передавалась другим. Он преотлично чувствовал себя в странном воображаемом мире, куда его занесло помешательство.
— Мы… установили с ними контакт, — произнес он торжественно. — Несколько человек сумели вступить в телепатическую связь с экипажами летающих блюдец. И нам уже довольно много известно о них.
— А другие люди? — заговорил еще один маловер. — Если и впрямь около Земли летают блюдца, почему их не видели ни наши астрономы, ни космонавты?
— В том-то и дело, что видели, — ответил Редли, снисходительно улыбаясь. — Видели, да никому не говорят. Ученые объединились в заговоре молчания, им не хочется признавать, что в космосе есть создания куда умнее нас. И когда летчик докладывает, что встретил блюдце, его поднимают на смех. Понятно, что космонавты предпочитают помалкивать о своих встречах.
— А вам, коммодор, они попадались? — спросила миссис Шастер, явно склонная верить новозеландцу. — Или вы тоже участвуете в этом — как его назвал мистер Редли? — заговоре молчания?
— К сожалению, должен вас огорчить, — сказал Ханстен. — Вы можете мне не поверить, но все космические корабли, которые я когда-либо встречал, числятся в Регистре Ллойда.
Он поймал взгляд Пата и чуть кивнул, словно говоря: «Пойдем, посовещаемся в камере перепада». Теперь, когда стало ясно, что Редли безобиден, Ханстен был даже рад происшествию, которое так быстро отвлекло пассажиров от нового осложнения. Если бредовый вымысел маленького бухгалтера их занимает, пусть себе чудит.
— Ну, Пат, — сказал коммодор, едва дверь отсекла их от оживленно спорящих пассажиров, — что вы думаете о нем?
— Неужели он верит в этот вздор?
— В том-то и дело, что верит. Я уже встречал таких людей.
Ханстен достаточно хорошо знал странный психоз, во власти которого был Редли; недаром он увлекся космоведением еще в двадцатом веке. В молодости коммодор прочел даже некоторые оригинальные писания на эту тему; это был такой бесстыдный обман или детское простодушие, что он даже поколебался в своем взгляде на человека как на разумное существо. Становилось не по себе при одной мысли о том, что подобная литература могла пользоваться бешеным успехом. Правда, большинство книг этого рода вышло в «Безумные Пятидесятые» годы, которые были порой психозов.
— Положение нелепейшее, — пожаловался Пат. — В такой час все пассажиры заняты спором о летающих блюдцах!
— А по-моему, это превосходно, — ответил коммодор. — Чем еще вы предложите им заняться? Скажем прямо, ведь нам остается только сидеть и ждать, пока Лоуренс снова постучится в крышу.
— Если он еще там. Баррет прав, плот мог затонуть.
— Вряд ли… Толчок был очень слабый. Как по-вашему, на сколько мы опустились?
Вопрос Ханстена заставил Пата призадуматься. Теперь ему казалось, что они падали долго. Полутьма, сражение с пылью — все это нарушило чувство времени, и он мог только гадать.
— Ну, метров на десять…
— Чепуха! Это длилось всего несколько секунд. Два-три метра, не больше.
«Хоть бы коммодор оказался прав», — подумал Пат. Он знал, насколько трудно судить о малых ускорениях, особенно когда внимание притупилось. Из всех находившихся на борту «Селены» у одного Ханстена есть нужный опыт. Надо думать, его оценка точна. И уж во всяком случае она обнадеживает.
— На поверхности, наверное, ничего и не почувствовали, — продолжал Ханстен. — И теперь удивляются, почему не могут нас нащупать. Вы уверены, что нам не под силу наладить радиостанцию?
— Уверен. Всю распределительную коробку сорвало вместе с частью кабеля. Из кабины не добраться.
— Н-да, ничего не поделаешь. Ладно, пошли, пусть Редли попытается обратить нас в свою веру, если сумеет.
Жюль около ста метров провожал объективом пылекаты, прежде чем обнаружил, что они увозят меньше людей, чем привезли. Семь человек, а было восемь.
Он тотчас дал задний ход и благодаря то ли счастливому случаю, то ли прозорливости, отличающей блестящего оператора от рядового, поймал плот как раз в тот миг, когда Лоуренс нарушил свое радиомолчание.
— Говорит главный инженер Эртсайда. — У него был усталый и расстроенный голос человека, тщательно разработанные планы которого вдруг рухнули. — Прошу извинить за перебой, но, как вы, очевидно, догадались, у нас произошла авария. Должно быть, снова оседание. На сколько метров — неизвестно. Мы потеряли «Селену», и она не отвечает на наши вызовы. Я велел своим людям отойти на несколько сот метров в сторону. Вряд ли нам грозит опасность, но лучше не рисковать. Пока что я тут и один справлюсь. Слушайте мой вызов через несколько минут.
Миллионы зрителей увидели, как Лоуренс, присев на краю плота, собирает щуп, которым в первый раз обнаружил пылеход. Двадцать метров. Если корабль погрузился глубже, придется изобретать что-нибудь еще. Вот щуп уходит в пыль. Чем ближе к той глубине, где прежде лежала «Селена», тем медленнее. Скрылась метка 15– пятнадцать метров. Щуп был словно копье, вонзающееся в тело Луны. «Сколько еще?» — шептал про себя Лоуренс в тишине скафандра.