— Да хватит тебе! — не поверил стрингер.
— Ну а кто же откажется от единственного в жизни шанса? — с хитрой улыбкой ответил ему Саян. — Кстати, со Снегирем все в порядке. Отписался, что засел в развалюхе и даже не дышит.
— Еще есть «Долг», — продолжил рассказывать про группировки узбек. — Эти — самые козлы. Основной своей целью видят уничтожение Монолита. «Свободовцы» просто изучают Зону. Эти дурачки думают, что проведенные здесь исследования помогут человечеству. А еще есть «Чистое небо». Скорее всего, к их появлению имеют отношение военные, которым не терпится дорваться до тайн Зоны. По крайней мере экипированы «чистые» по последнему слову. Самые крутые игрушки у них. Только нам с группировками лучше вообще не встречаться. Пальба начнется.
Кляп замолчал. Судя по всему, он выговорился за весь день, а кличку получил за немногословие.
До вечера почти не разговаривали. Саян уткнулся биноклем в окно и наблюдал за «чистыми», Рябой и Жора спали, Свин сидел на крышке погреба, охраняя пленника, Кляп точил ножи, а Бочка не расставался со своим ПДА.
Атаковать соседей не стали. Командир сообщил, что они в броне «по самые яйца». Бочка предлагал сделать вылазку, но Саян его угомонил и приказал ждать рассвета. Как только стемнело, он подошел к Свину.
— Пора.
— Что пора? — зашевелился Алексей.
— Принести жертву Монолиту, — совершенно серьезно ответил Саян.
— Какую жертву? — не понял Смертин.
— Понимаешь, — начал издалека командир, — Монолит — жестокий бог. Ведь единственный в жизни шанс не должен даваться легко. Для испытания людей он создал Зону. Она проверяет людей на прочность и выбирает только самых стойких, самых сильных, достойных исполнения единственного желания. «Монолитовцы» тоже люди и тоже ходят по Зоне на двух ногах.
Саян объяснял все это Алексею, как ребенку, тихим, вкрадчивым голосом. Челюсть стрингера медленно ползла вниз. Только сейчас до него дошло, среди кого он очутился. Рябой тоже внимательно слушал, подняв голову над импровизированной лежанкой из газет и старых одеял.
— Если Зона забирает «монолитовца», — продолжал командир, — значит, он был нечист, носил в голове дурные мысли или пришел в группировку из-за собственной выгоды, потому что Зона ничего не делает просто так. Но, чтобы Зона была расположена к нам, мы приносим ей жертвы.
— Да вы с ума, что ли, все тут посходили со своей Зоной?
Саян рассмеялся.
Свин тем временем вытащил уже несопротивляющегося сержантика и поставил на колени лицом к выходу. Командир подошел к «погону» с ножом, наклонился и разрезал веревки. Алексей не понимал, что происходит, но внимательно все записывал на видео. Он подумал, что если Саян угрохает бойца, то единственное, что сможет сделать стрингер, это передать записи военным. Если, конечно, впоследствии не угрохают Алексея. Кто его знает, чем может закончиться поход по Зоне с этими сектантами.
Командир бросил нож перед военным и распахнул дверь.
— Бери и беги, — сказал он.
«Погон» испуганно посмотрел на «монолитовца». Похоже, он не очень верил своему счастью, затравленно озираясь по сторонам.
— Беги, — еще раз повторил Саян.
Солдат схватил нож и унесся в темноту. Командир закрыл дверь, облокотился спиной к стене, медленно сползая на корточки.
— Вот и все, журналист, — устало улыбнулся он.
У Смертина брови поползли вверх.
— Вы же его отпустили.
— Мы-то отпустили, только отпустит ли Зона? До дома, в котором засели «чистые», метров четыреста. Если он добежит, то сдаст нас, и, скорее всего, будет заваруха.
— Зачем тогда? Зачем столько тащили?
— Ну тащили… может, как отмычку использовать, а может, как заложника на случай хвоста… — Саян еще раз вымученно улыбнулся. — На самом деле ночи ждали, потому что Зона любит ночные подарки.
— Зачем отпустили? — недоумевал стрингер, нервно теребя в кармане крест Вика.
Он не понимал, что и зачем делают эти странные люди. Вся их философия казалась ему полным бредом, замешанным на суеверии.
— Потому что у каждого должен быть шанс. А Монолит пусть сам решает, кому его дать, а у кого отнять.
С улицы раздался отчаянный полный боли вопль.
Семецкий остановился, сверившись с ПДА. Место, где ему назначили встречу, находилось здесь. Ни шагом левее, ни шагом правее. Около помятого остова сеялки на свалке недалеко от небольшого села Чистоголовка.
— Ты пришел? — спросил сталкер, присаживаясь на помятую трубу.
Он прислонил к ноге винтовку и закурил, выпуская в темноту струи дыма. Кто-то закричал со стороны деревни. Сталкер поморщился и обернулся в темноту.
— Я тут.
— Грубо, — сразу сказал Семецкий, пытаясь разглядеть в темноте собеседника.
— Что?
— Грубо, говорю, — он достал из кармана платок, принявшись протирать оптику карабина, смахивая заодно пылинки с цевья.
— Что ты имеешь в виду?
— Зачем тасовать, как карточную колоду? Угрохали один отряд, вывели к «монолитовцам». Лучше бы я сам проводил.
— Он должен полюбить Зону, ведь на его плечи ляжет серьезная миссия. Много важней твоей. Он должен понять, что счастье так просто не дается, и за него надо платить кровью.
— За что ее любить-то? — рассмеялся Семецкий.
— Хотя бы за тот шанс, что она дает.
— По-моему, есть только один сталкер, который на это способен, — Вечный, других вы вряд ли найдете.
— А ты?
— Не издевайся. Я ее ненавижу. Вы просто поймали меня на крючок и не отпускаете.
— Монолит лишь прочитал то, что было внутри тебя. Ты можешь винить только себя и никого другого.
Семецкий выразительно откинул назад голову, ожесточенно массируя шею:
— Я только не понимаю, почему вокруг журналиста такой ажиотаж? Почему военные постоянно сидят на хвосте. Я уже устал вытаскивать его из всяких передряг. И где то, что ты обещал?
— Ажиотаж, потому что люди — дураки. Сколько ни дай, им всегда мало. Один из России вступил в игру с Зоной. Ты знаешь, он мог не вступать, он мог ничего не делать и просто наблюдать. Но он решил поиграть, будучи обреченным на поражение с самого начала.
— Геморрой мне от этого один, — заворчал сталкер. — А подарок? Ты сказал, что журналист получит свое.
— Получит.
Семецкий замолчал, уставившись в одну точку.
— Может, не надо? — сказал, наконец, он очень тихо. — Я все сделаю и без подарка. Я знаю, каково это. Может, хватит? Вечный, Полковник, я… мы же обречены. Вы не оставили нам никаких шансов. Зачем ему все это? Оставьте парня в покое.