— Держи, — достал стрингер сигарету.
Он чиркнул зажигалкой. Мамка нервно затянулся, вытерев о рукав кровь.
— Мне государство денег платило через банк. Каждый месяц ходил получать. Но мало совсем… А я машину хочу купить, — доверительно шепотом сообщил сталкер. — Теперь точно куплю… В Зоне сначала трудно было. Собаки нападали, кабаны. Один раз даже кровосос. Но меня папка в тир водил, я за себя постоять умею…
— А зачем тебе машина?
— Да ты что! — улыбнулся разбитыми губами пленник так, будто Смертин в этом мире вообще ничего не понимал. — У кого машина — того уважают. У папы была, его уважали. Многие к нему приезжали, шины вулканизировали, отремонтировать просили. Когда папка был жив, все мужики ко мне хорошо относились, здоровались даже.
— А потом?
— И потом тоже уважали. А во дворе издевались… Я книжки люблю читать, а еще в шахматы играть. Я бы с тобой сыграл, только вот доску спрятал в подвале дома на Кордоне. Там сухо и точно никто не найдет, — лопотал Мамка.
Видно, все же отпустило парня. Со стороны трассы вновь начали палить. Кто-то протяжно закричал.
— Пулю схлопотал, — прокомментировал не отрывающийся от окна Бочка.
— Саян! — позвал узбек. — Военные сталкеры подтянулись!
— Я понял, — ответил из коридора командир.
Кляп был как всегда спокоен. Через поле по следам группы к заводу выходил отряд военных сталкеров. Их было намного меньше, чем в Чистоголовке, видно, псевдогиганты поработали на славу.
С одной стороны охота, а с другой военные. Сейчас встретятся, и начнется потеха.
— Военные своих зачистят, — сказал тихо узбек. — Задача элиты — пресекать в Зоне любую незаконную деятельность. Не получится отдохнуть нам.
Смертин вышел в коридор к командиру. Тот курил, прислонившись спиной к стене.
— Саян, ну откуда у тебя такие гестаповские методы? Ты же видишь, он дурак.
Командир сурово посмотрел на стрингера.
— Ты там с Рябым шептался. Он тебе что-то про Монолит плел, про Зону, про желания…
— Было дело, — кивнул Алексей. — В лесу.
— У каждого есть сокровенное. Я, например, всегда хотел семью. Сирота я. И только в Зоне у меня появились братья. Мне плевать, журналист, что ты о них думаешь. Они — мои, моя единственная родня. Больше никого нет. Так вот, чтобы защитить братьев, надо быть жестоким. Здесь нельзя сопли распускать, потому что всегда есть вероятность получить пулю в спину. Понял?
— Понял.
— Я никому, кроме этих парней, не доверяю. Все чужое — в грязь, иначе в грязь втопчут тебя. Ты извини за ангар. Я же тебе сказал — приказ. Ты нормальным парнем оказался, можно сказать, я к тебе привык, журналист. Только соплей у тебя много, но это, скорее, от непривычки. Да и не твое дело по Зоне шастать — я все понимаю.
— А я тебе в школе в Припяти об башку камеру хотел разбить, — хмыкнул стрингер.
— Снегирь не отвечает весь день, — продолжил Саян. — Лаптя из-за меня потеряли. Надо было остановить, но я промолчал. Свин погиб, Жору… Не знаю, что теперь с Жорой будет. Они все — моя семья. Я за них пасть порву, но не все в моих силах.
Стрингеру казалось, что все несется по замкнутому кругу. Солдаты — бегство — передышка — солдаты — бегство и так далее. Когда-нибудь все это должно закончиться. Или группа, наконец, убежит, или их догонят. Одно из двух. Но скрываться сил уже не было. Их отнимала Зона. У всего есть свои границы и пределы. Тело Алексея отказывалось сопротивляться дальше. На диван! Кружку пива, бурчание телевизора и тусклый свет ночника. Вот что надо! Ночь, улица, фонарь, аптека… А дальше хоть потоп. Как говаривал один знакомый, чтобы выбраться из дерьма, сначала в нем надо как следует извозюкаться. Смертин был уже по уши.
Военные сталкеры нарвались на охотников. Началась потасовка, и где-то недалеко от стен завода развернулось небольшое сражение. Туристы вместе с контрактниками настоящим спецам, разумеется, были не конкуренты. И они умирали, оглашая округу истошными воплями раненых и беспорядочной пальбой. Кажется, кричали по-французски.
Саян задумчиво смотрел на бойню.
— Я выведу, — предложил Кляп, словно читая мысли командира. — Ведите себя как можно тише. Пусть ребята и дальше развлекаются. Идем прямо сейчас.
— Этого кончим? — кивнул на Мамку Саян.
Смертин посмотрел на командира, тот перехватил взгляд, немного помялся, а потом махнул рукой.
— Заприте его, — приказал он.
Теперь все зависело от узбека. Назвался груздем — полезай в кузов, а вызвался провести — шевели ляжками. И Кляп шевелил, да еще как! Пулей летел по пустынным корпусам, перепрыгивая через разбросанные повсюду детали станков и полуистлевшие рулоны бумаги. Остальные бежали следом. Смертин замыкал.
Узбек проскользнул в узкий коридор и вывел группу во внутренний двор. Он наделся, что с другой стороны комплекса тоже есть ворота. Кляп не ошибся, только они были закрыты массивным навесным замком. Узбек жестом показал Бочке, чтобы тот подсадил. Сунув Саяну РПК, «монолитовец» запрыгнул одной ногой на сложенные крест-накрест ладони бойцов, оттолкнулся, повиснув на кирпичном заборе, и плавно подтянулся.
Внизу группу уже ждали. Двое вояк стояли молча, переминаясь с ноги на ногу. Кляп завис над головами «погонов». Он, обхватив стену локтями, вытащил из нагрудных ножен два клинка и хладнокровно обрушился на солдат сверху.
Если бы Смертин мог видеть сквозь стены, то он стал бы свидетелем смертоносной работы настоящего мастера. Одним коротким ударом в шею при падении «монолитовец» положил первого зазевавшегося вояку. Попасть в узкую щель между легким бронежилетом и спецшлемом, который входил в обмундирование всех военных сталкеров, было непросто, но узбек знал что делает. «Погон» захрипел и обмяк.
Не успел тот повалиться на асфальт, как Кляп тут же атаковал второго, заходя сбоку. Так до конца не придя в себя от стремительности нападения, солдат интуитивно попытался отмахнуться от нежданного противника прикладом автомата. «Монолитовец» легко уклонился, зажал клинок в правой руке между пальцами, уперев кончик рукоятки в ладонь, и нанес молниеносный кинжальный удар снизу вверх, целясь солдату между ребрами. Любимый прием зэков. Сталь разрывает желудок или селезенку. Шансов нет.
Нож заскользил по кевлару. Кляп специально ввел противника в заблуждение, зная, что тот хорошо защищен. Сгруппировавшийся было вояка отшатнулся назад, открывая горло. Левая рука узбека тут же широким замахом полоснула «погону» ниже кадыка и в стремительном обратном движении вогнала клинок в шею. Все было кончено в считаные мгновения. Солдат соскользнул на колени, забрызгивая пятачок перед воротами кровью, и упал лицом вперед, глухо стукнувшись шлемом об асфальт.
Кляп едва слышно свистнул.