Все меньше дней оставалось до Рождества, а сестры пока не находили своего места в жизни. Они не были сломлены, но даже Примроз устала повторять, что в новом году солнце осветит их лондонскую жизнь. Ежеквартальная помощь от мистера Дэйнсфилда всегда приходила в первый день месяца. Первого декабря, ожидая желанное письмо с его еще более желанным содержимым, девочки позволили себе более вкусный завтрак: они съели кресс-салат. Примроз и Джесмин положили по сардинке на хлеб с маслом, а для Дэйзи, что бы ни случилось, всегда было свежее яйцо, которым она делилась с Пинк. Кошка была разборчива и предпочитала верхушки от яиц. Во время завтрака вошла мисс Дав и вручила Примроз письмо. Перед этим она сочла нужным внимательно изучить надпись на конверте, обратила внимание на название почтового отделения, откуда было послано письмо, и на марку на конверте. Под предлогом разговора с Джесмин она медлила покидать комнату, наблюдая за лицом Примроз, вскрывающей конверт.
– Это от мистера Дэйнсфилда, Примроз? – воскликнула Джесмин. – Извините, миссис Дав, нет, мне не очень понравился рассказ в новом номере «Даунфолла».
Миссис Дав имела привычку говорить подчеркнуто вежливым тоном, если чувствовала себя уязвленной. Сейчас она произнесла достаточно язвительно:
– Не следовало и ожидать, что мнения юной леди и умудренной опытом женщины совпадут. Не стану мешать вам читать свежие новости от оставленных вами друзей.
С этими словами миссис Дав повернулась и покинула комнату, мягко затворив за собой дверь.
– По-моему, эти чердаки становятся слишком наглыми, – сказала она Даву, спустившись вниз. – Я принесла им сейчас письмо, и – боже мой! – они даже не взглянули на меня, хотя я с таким трудом, запыхавшись, одолела лестницу. Даже не сказав «спасибо, миссис Дав», все трое уставились на письмо, будто съесть его собирались. Когда я вчера попросила у них в долг пустяковую сумму, чтобы заплатить сапожнику за ботинки Томми, мисс Мэйнуеринг сказала вежливо, но твердо: «У меня нет денег, миссис Дав». Господи, сколько я делаю для этих девочек. И всякую тяжелую работу, и полезные советы даю, и книжки приношу почитать, чтобы они учились уму-разуму, и вот вся их благодарность. Как думаешь, Дав, может быть, отказать им от квартиры?
– Ни в коем случае, – ответил Дав. – Запомни мои слова, миссис Дав, моя голубка: если их так взбудоражило письмо, значит, в нем деньги. Прогнать таких милых, благородных, достойных юных леди! Скорее всего, там денежный перевод, в этом конверте, и не будь я Дав, если я не загляну в него!
– Тьфу, Дав, что за шутки! – вскричала жена, но никогда больше не заговаривала о том, чтобы отказать от квартиры Мэйнуерингам.
Мистер Дэйнсфилд всегда старался как можно меньше затруднять Примроз получением денег. Обычно он присылал почтовый перевод, который она могла легко обменять на деньги в ближайшем почтовом отделении.
В тот день все трое вышли из дому в веселом расположении духа и получили то, в чем так нуждались. Примроз тут же купила пару башмаков для Дэйзи и позволила Джесмин истратить шесть пенсов на дешевую писчую бумагу. Купив бумагу, Джесмин решила немедленно начать писать роман. Она подумала, что уже достаточно наслушалась наставлений мисс Эгертон и что ее доброжелательные поучения только смущают. Слушать следует прежде всего себя самое, да и вообще – уже пора завоевывать мир. Вот только она еще не решила, представить миру свой труд в форме романа или стихов.
– Пожалуй, я буду писать вольную и пламенную прозу. Моя тема пылает во мне, – говорила она себе. – Я не буду сковывать себя рифмами и размером, или числом страниц, или теми утомительными правилами, которые мисс Эгертон старается внушить мне. Я буду наслаждаться своей работой. Я забуду, что мы бедны, забуду, что живем на чердаке. Днем я буду работать с мисс Эгертон, помогать Примроз вести хозяйство и гулять с Дэйзи, но утром и вечером буду удаляться в мой Чудесный замок и писать, и забывать эту вульгарную борьбу за жизнь.
Девочку согревал изнутри огонь таланта, и, хотя все ее идеи были незрелыми и непрактичными, она умела быть счастливой в Замке, который сама для себя создала, и ее темные глаза загорались, и красивое лицо становилось воодушевленным и счастливым.
Примроз, которая весьма прилежно работала над росписью фарфора, была очень довольна – у нее появилось несколько заказов. Их добыл не мистер Джонс, который клал в карман ее деньги и выставлял ее работы в грязных и неубранных витринах, а мисс Эгертон, которая стала девочкам верным другом. Примроз была просто счастлива. И согласно с ее настроением, день Рождества, их первого Рождества не в родном доме и без матери, прошел довольно весело. И все было бы не так уж плохо, если бы не случай, происшедший в один из первых дней нового года.
Однажды утром Дэйзи проснулась в лихорадке – она снова простудилась. Однако девочка не захотела оставаться дома одна и упросила Джесмин взять ее с собой к мисс Эгертон, обещая как следует укутаться. Но когда сестры постучались в дверь их доброй наставницы, оказалось, что она уехала в деревню по срочному делу и вернется только на следующий день.
Джесмин привела Дейзи обратно домой.
– Тебе надо остаться дома, дорогая, – сказала она. – Мне нужно сходить по делам, а ты садись у камина и посмотри старый альбом, который мы делали, когда были так счастливы в Розбери.
– Я хочу обратно в Розбери, – сказала Дэйзи печальным, жалобным голосом. – Лондон – плохой город. Мы сделали ошибку, приехав сюда, ведь правда, Джесмин? Пожалуйста, не оставляй меня одну, я себя плохо чувствую.
– Я вернусь очень скоро, Глазастик. Но мне надо помочь Примроз, хотя бы в магазин сходить, раз я сегодня не занимаюсь с мисс Эгертон. Примроз очень много работает. Было бы нехорошо отвлекать ее от работы. Ты ведь не будешь эгоисткой, Глазастик, правда? Мы же давно решили, что самое главное – это научиться нам, старшим, зарабатывать на жизнь.
– Я знаю, – ответила Дэйзи, покорно вздохнув, – я не буду эгоисткой, Джесмин. Поцелуй меня и иди.
Джесмин ушла, и Дэйзи, взяв на руки Пинк, села поближе к огню. Ей очень не хотелось оставаться в мансарде одной, но она была почти спокойна. Хоть бы миссис Дав пришла или этот Томми Дав, который вообще-то был грубым и не нравился ей. Но даже его визиту она была бы сейчас рада, уж очень ей сегодня нездоровилось. Пушистое тельце Пинк приятно грело руки, но Дэйзи все равно мерзла. Она подумала, что Джесмин заперла дверь, значит, никто из гостей не придет, девочка стала считать минуты до возвращения сестры.
Прошел час, а Дэйзи все прислушивалась, надеясь услышать на лестнице легкие шаги Джесмин. Она чувствовала себя разбитой, болела голова. Ей подумалось, что если пойти в спальню, лечь в свою белую кровать и заснуть – время пройдет быстрее. Взяв Пинк и закутавшись вместе с ней в одеяло, она впала в тяжелую дремоту.
Дэйзи проснулась, как ей показалось, очень скоро и услышала в спальне какие-то звуки.
– Джесмин, как долго тебя не было! – сказала девочка.