— Но мой муж не вступал в сделку с дьяволом, — протестующе воскликнула Анжелика.
И вдруг она торопливо прикрыла лицо руками, чтобы никто не увидел, что она смеется. Слыша беспрерывно, что ее муж вступил в сделку с дьяволом, она вдруг представила себе, как Жоффрей стоит за прилавком какой-нибудь лавчонки и беседует с рогатым и улыбающимся дьяволом. О, когда они вернутся к себе, в Тулузу, как посмеются они над всеми этими глупостями. Ее воображение нарисовало новую картину: зарывшись лицом в густые, пахнущие фиалкой волосы мужа, она сидит у него на коленях, а восхитительные руки Жоффрея ласкают ее тело, которое он так любил.
Смех Анжелики оборвался, перейдя в короткое рыдание.
— Мужайся, дорогая моя сестра, — мягко сказал Раймон. — Рождение Христа вселяет в нас надежду; да снизойдет мир на добрых людей!
Беспрерывные переходы от надежды к отчаянию терзали молодую женщину. Когда она переносилась мыслями назад, вспоминая прошлогоднее рождество в Тулузе, она в ужасе думала о том, какой страшный путь прошла она за этот год.
Разве могла она тогда представить себе, что в сочельник, когда парижские колокола под свинцовым небом надрываются от звона, у нее не будет иного пристанища, кроме дома какой-то вдовы Кордо? Сидя у очага в обществе старухи, которая склонилась над прялкой, и ее сына, подручного палача, невинно игравшего с маленьким Флоримоном, Анжелика позволила себе лишь протянуть к огню озябшие руки. Притулившаяся рядом с нею на скамейке вдова Скаррон, такая же молодая и красивая и такая же несчастная и обездоленная, как и Анжелика, исстрадавшаяся по человеческому теплу, время от времени нежно обвивала рукой талию Анжелики и прижималась к ней.
Бывший владелец модной лавки тоже пристроился у единственного пылавшего в этом мрачном жилище очага и дремал в кресле, обитом штофом, которое он вынес из своей комнаты. Он что-тo бормотал сквозь сон, складывал цифры, упорно ища причины своего краха. Когда неожиданно раздавался треск полена, он открывал глаза, улыбался и надсадным голосом кричал:
— Не забывайте, что скоро родится Иисус! Весь мир объят радостью. Не спеть ли и нам песенку?
И к великой радости Флоримона, с жаром принимался петь дрожащим голосом:
Три пастушки на лужке, Мы сидели возле речки, И паслись невдалеке Наши милые овечки.
Тра-ля-ля-ля-ля, Наши милые овечки…
Кто-то постучал в дверь. Человек, одетый в черное, прошептал несколько слов сыну Кордо.
— Спрашивают госпожу Анжелику, — сказал мальчик.
Анжелика вышла, ожидая увидеть Дегре, но в передней стоял мужчина в сапогах, в широком плаще и надвинутой на глаза шляпе, поля которой совсем скрывали лицо.
— Дорогая сестра, я пришел с тобой проститься. Это был Раймон.
— Куда ты уезжаешь? — удивилась Анжелика.
— В Рим… Я не могу подробно рассказать тебе о миссии, которая возложена на меня, но уже завтра все узнают, что отношения между французским посольством и Ватиканом ухудшились. Наш посол отказался выполнить приказ папы, который потребовал, чтобы на территории его посольства находились только дипломатические служащие. И Людовик XIV велел передать папе, что он даст отпор каждому, кто вздумает навязывать ему свою волю. Мы на пороге разрыва французской церкви с папой. Нужно любой ценой избежать этой катастрофы. Я должен мчаться во весь опор в Рим и сделать все возможное, чтобы прийти к какому-то соглашению и умерить страсти.
— Ты уезжаешь! — Анжелика была убита. — И ты тоже бросаешь меня? А как же с посланием относительно Жоффрея?
— Увы, бедная моя девочка, очень боюсь, что в данной ситуации любая просьба, исходящая от папы Римского, будет плохо принята нашим монархом. Но можешь положиться на меня, я все-таки займусь этим делом в Риме. Вот, возьми немного денег. И послушай, меньше часа назад я видел Дегре. Твоего мужа только что перевели в тюрьму при Дворце правосудия.
— Что это означает?
— Что его скоро будут судить. И это еще не все. Мэтр Дегре берется провести во Дворец правосудия отца Кирше и его помощников. Уже сегодня ночью, воспользовавшись праздничной суматохой, они проникнут к заключенному. И я убежден, что это испытание сыграет решающую роль. Не теряй надежды.
Весть об отъезде Раймона совсем сразила Анжелику, последний луч надежды угас.
Иезуит обнял сестру за хрупкие плечи, привлек к себе и нежно поцеловал в холодные щеки.
— Не теряй надежды, дорогая сестра! — повторил он.
Она слышала, как постепенно затихал приглушенный снегом стук лошадиных копыт — вот уже лошади миновали потерну и зацокали по улицам Парижа.
***
Адвокат Дегре жил у Маленького моста, который соединял Сите с Университетским кварталом, в одном из тех старинных, обветшалых домов с остроконечными крышами, которые незыблемо стоят уже много веков, хотя Сена во время разливов и подмывает их фундаменты.
Анжелика, не в силах ждать, когда Дегре придет к ней, отправилась к адвокату сама. Его адрес она узнала у хозяина «Трех молотков».
Только уже стоя перед домом, она на минуту заколебалась. Право, этот дом чем-то напоминает самого Дегре: такой же бедный, нескладный и чуточку надменный.
Анжелика поднялась по винтовой лестнице, подгнившие деревянные перила которой были украшены забавными резными рожицами.
На последнем этаже была только одна дверь. Анжелика услышала сопение — это Сорбонна почуяла ее — и постучалась.
Открыла ей толстая девица с нарумяненным лицом. Ее шейный платок был небрежно повязан и открывал пышную грудь. Анжелика слегка попятилась. Она как-то не подумала о возможности такой встречи.
— Что тебе нужно? — спросила девица.
— Здесь живет мэтр Дегре?
В глубине комнаты послышалось какое-то движение, и оттуда с гусиным пером в руке вышел Дегре.
— Входите, сударыня, — пригласил он, ничуть не смутившись.
Затем он вытолкал девицу на лестницу и запер дверь.
— Неужели нельзя было набраться немного терпения? — сказал он с укоризной. — Зачем вы пришли в мое логово, вы же рискуете жизнью…
— Но я не имела никаких известий от вас уже…
— Всего одну неделю…
— Каковы результаты процедуры изгнания беса?
— Садитесь-ка вот сюда, — безжалостно заявил Дегре, — и дайте мне закончить то, что я пишу. А потом поговорим.
Анжелика послушно села на грубый деревянный сундук, где, наверно, хранилась одежда. Она оглядела комнату и подумала, что впервые в жизни видит такое нищенское жилище. Свет проникал сюда лишь через маленькое оконце с зеленоватыми стеклами в свинцовых рамах. Горящий в очаге чахлый огонь не мог уничтожить сырости, проникавшей сюда с реки, которая неумолчно плескалась внизу, ударяясь о быки Маленького моста. В одном углу на полу были навалены книги. Стола у Дегре не было — его заменяла доска, которую он держал на коленях. Чернильница стояла у его ног на полу.