Я переминался возле подносов, не зная с чего начать, меряя камеру шагами и принюхиваясь к еде издалека, точно дикое животное. Я проверил на всякий случай сами подносы — не смогут ли они сгодиться в качестве оружия, ведь острым заточенным краем подноса заключенные иногда пользуются как ножом или мечом. Однако эти изделия были выполнены из серебристого металла, напоминавшего алюминий, к тому же столь тонкие и мягкие, что можно было согнуть рукой. С таким же успехом я мог бы резать морлоков листом бумаги.
Меня озадачило, с чего это они так вежливо учтиво обращаются со мной. Для них было делом минуты покончить со мной, пока я был без сознания, однако они не только сохранили мне жизнь, но и похоже, попытались очистить мои руки, обагренные их зловонной кровью.
Естественно, у меня тут же возникли неопределенные подозрения. Для чего им надо было сохранять мне жизнь? Может, они хотели выпытать у меня секрет машины Времени?
Я с трудом оторвался от пищи, заставив себе не смотреть в ту сторону, и вышел за круг света — светоносный круг, в лежавшую за ними тьму. Сердце мое тревожно стучало: я обнаружил, что только страх перед тьмой удерживал меня здесь, как собаку на привязи.
Наконец, я двинулся во тьму наугад, выставив перед собой кулаки по всем правилам английского бокса. Я считал шаги: «восемь, девять, десять…» Под ногами все более отчетливо прорезалась тьма — видно было, что я покинул освещенный участок. Сначала различались звезды в перевернутой чаше неба, и мне казалось, что я чудесным образом стою вверх ногами на куполе планетария. Обернувшись, я бросил взгляд назад: столб света с мерцающими в нем пылинками, простирался вверх в бесконечность. Там же остался мой брошенный ужин.
К черту! Я вернулся в свою клетку света, где из-под ног светили звезды, а сверху — Солнце; вернулся туда, где не слышал ни единого звука, кроме шума собственного дыхания, и поскрипывания ботинок о стеклянную поверхность.
Ярдов через сто я повернул за угол, ориентируясь на световой шпиль. И все равно не находил ничего, кроме тьмы кромешной и звезд под ногами. Мне уже стало чудиться, что в этой тьме я могу второй раз наткнуться на странных плавучих Наблюдателей, которые следили за мной.
Отчаяние глубоко проникло в мою душу. Как мне хотелось перенестись из этого сумрака в теплый солнечный мир Уины, в сад, залитый светом, где разгуливают и резвятся элои, похожие на детей и барашков одновременно. Пусть даже не туда — а всего лишь на свободу — на дикий темный ландшафт, где напали на меня морлоки — среди камней, растений, и животных, под знакомым небом. Что это за место? Куда я попал? Определенно, я был в какой-то клетке, наверное, глубоко под поверхностью земли, расположенной в глубоком подземелье — судя по тому, как высоко летала и клубилась пыль. Какие жуткие муки готовили мне морлоки? Или мне просто предстоит провести в этой пустоте остаток жизни?
Чувства мои пришли в смятение, как у потерпевшего кораблекрушение, оказавшегося на необитаемом острове. Не зная, ни где я, ни где Машина Времени, я уже не чаял вернуться домой. Я был зверем, пойманным в клетку в ином, незнакомом мире. Судьба моя была страшной и непроглядной, как эта темень по сторонам. Я взывал к тьме, выкрикивая то угрозы, тот просьбы о пощаде и свободе. Я бил кулаками в звездное небо под ногами, словно пытаясь достучаться до звезд. Но все безрезультатно.
В конце концов, я взвыл как ребенок, запертый по ошибке в подвале, и упал в темноту, совершенно лишившийся сил.
Похоже, на некоторое время мной овладела дремота. Когда я пришел в себя, ничего в моем состоянии не изменилось. Злоба и ярость продолжали бушевать внутри, раздирая меня на части. Но голод и жажда взяли свое — и эмоции отступили. Я снова вернулся в клетку света — место моего временного, а, может быть, и вечного заточения.
Сначала я отошел с пустым ведром в темноту — подальше от глаз морлоков, которые могли наблюдать за мной. Когда я вернулся, пароксизмы голода налетели на меня с новой силой, точно разгневанные фурии. Я взял канистру с водой и поднес к губам. Теплая и безвкусная, словно дистиллированная, лишенная солей и минералов вода, тем не менее, оказалась чистой и слегка освежала. Несколько секунд я попробовал ее на языке, а затем, наконец, сглотнул. Вынужденно — сработала физиология.
Выждав несколько минут, я убедился, что вода не отравлена — никаких нежелательных последствий не наступило. Тогда, убежденный в безопасности, я отхлебнул еще немного воды. Смочив угол носового платка, я отер лоб и руки.
Затем переключился на еду. Какой-то липковатый пласт зеленоватого цвета. Внутри он оказался таким же зеленым, и слегка крошился, как рокфор. Мои зубы плотно завязли в нем. Если вы ели разваренные зелень, скажем, брокколи или шпинат, тогда вы получите представление, какой вкус был у этого зеленого ломтя. Высший свет лондонских клубов поймет меня, надеюсь… Вскоре от зеленого сырка не осталось ничего — он буквально растаял во рту и я подцепил второй пласт и третий — несмотря на цвет, оба они оказались «с одной начинкой» не различаясь по вкусу даже на йоту. Очевидно, синтетическая пища.
Однако, несмотря на однообразие вкуса, со всеми этими цветными сырками было скоро покончено. Они исчезли из моей жизни окончательно и бесповоротно. Стряхнув крошки на поднос, я опустился на пол, вглядываясь во тьму. Сейчас вместе с сытостью ко мне возвращалась даже некоторая приязнь к морлокам. Так бывает всегда — симпатия к накормившему тебя настигает бесповоротно, как стрела Амура. Спасибо, хоть свет оставили. Если бы не эти звезды под ногами, я бы совсем спятил — в этой непроглядной тьме, где теряешь чувство пространства и времени.
Да, и времени. Простого, линейного существования. Недаром многие узники подземелий либо сходили с ума, либо выходили из темницы, убежденные, что просидели там десятки и сотни лет, в тот время как не находились и года. И все же я понимал, что морлоки предусмотрели этот свет для каких-то других своих целей, — как средство приковать меня к этому месту. Я был узником светового луча!
Постепенно на плечи мне опускалась усталость. Не хотелось терять бдительности — но сон неотвратимо одолевал — и все равно я не видел перспективы, как смогу сопротивляться ему дальше. Итак, я вышел за кольцо света и забрел в темноту. Здесь я ощутил некоторую безопасность. Сняв сюртук, я сложил его под голову, устроив подушку. Здесь было тепло, пол с подогревом, так что замерзнуть я не боялся и больше ничего подкладывать под себя не стал. Итак, растянувшись во весь рост на звездах, я заснул.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я, наконец, проснулся. Подняв голову, я огляделся по сторонам. Тьма была все той же, и казалось, я был по-прежнему в ней одинок. Похлопав по карману жилета, я убедился, что рычаги Машины Времени в целости и сохранности.
Но только я попытался пошевелиться, как боль пронзила ноги и позвоночник, я с трудом сел, чувствуя весь вес своего возраста. Расправил и отряхнул сложенный под головой сюртук и надел его.
Затем я ступил в световой столб.