Шиобэн потянулась, пытаясь избавиться от боли в затылке.
— Если кому-то это не все равно, я вернусь через тридцать минут.
Лейтенант британской армии Бисеза Датт ожидала Шиобэн в приемной Королевского общества в лондонском Сити. Она пила кофе и смотрела на дисплей своего мобильного телефона.
Пересекая комнату, Шиобэн обратила внимание на необычную тень. Взглянув в окно, она заметила поднимающиеся над крышами Лондона сетчатые конструкции. Это был каркас будущего лондонского купола — сооружения, воздвигаемого в попытке защитить город от солнечной бури. Строительство уже стало самым значительным проектом за всю немалую историю Лондона, но, конечно, лондонский купол габаритами должен был уступить еще более мощным куполам, водружаемым над Нью-Йорком, Далласом и Лос-Анджелесом.
С самого начала все понимали, что щит, как прямо сказала Альварес, не спасет Землю от ярости Солнца на все сто процентов, даже если будет сооружен, как задумано. И все же щит давал людям возможность побороться за свое спасение, и этой возможностью следовало воспользоваться. Беда была в том, что никто не знал, какой удар придется принять на себя всей планете, в том числе и таким крупным городам, как Лондон.
Купол был просто наиболее заметным на фоне всех прочих перемен в городе. По всему Лондону правительство начало осуществлять программу закладки запасов непортящихся продуктов, топлива, медикаментов и тому подобных вещей. Цены на стратегические товары быстро росли. Даже плата за воду подскочила, поскольку власти закачивали ее в огромные подземные цистерны, заложенные под городскими парками.
«Будто к войне готовимся», — подумала Шиобэн.
Однако необходимость всего этого была действительно очевидна.
Безусловно, строительство купола, материальный знак грядущей угрозы, наконец заставляло людей по-настоящему поверить в то, что солнечная буря — не выдумка. Повсюду в городе ощущалась тревога, врачи сообщали об учащении случаев психологического стресса. Однако чувствовалось и радостное волнение, и даже, порой, ожидание.
Шиобэн в последнее время много ездила по миру и знала, что обстановка везде примерно одинаковая.
На ее взгляд, наибольшую решимость и единство демонстрировали Соединенные Штаты. Америке, как всегда, пришлось взять на себя непропорционально большую часть груза стараний всего мира. По всей стране, даже в тех местах, где строительство куполов было признано неправомерным, люди готовились к катастрофе по-соседски. Служащие национальной гвардии, скауты и сотни представителей всевозможных добровольных движений занимались рытьем убежищ на задних дворах у себя и у своих соседей, заполняли дождевой водой врытые в землю цистерны, собирали алюминиевые банки, которые затем использовались в производстве упаковок для аварийных пайков. Одновременно шла и другая, не такая заметная, но необыкновенно работа — архивирование максимально возможного объема знаний в цифровом и печатном виде. Архивированные материалы закладывались на хранение в глубокие шахты, колодцы, бункеры времен золотой лихорадки и даже переправлялись на Луну. В конце концов, именно знания являлись подлинной сокровищницей страны и всего человечества, но эта программа вызывала массу нареканий со стороны тех, кто призывал прежде всего спасать людей. Президент Альварес вновь показала себя уникальным лидером, умевшим поднять национальный дух: она задумала программу мероприятий, посвященных столетию Второй мировой войны — в том числе и событиям тысяча девятьсот сорок первого года в Перл-Харборе. Альварес полагала, что это напомнит ее согражданам о тяжелейших испытаниях, с которыми им довелось сталкиваться прежде и которые они преодолели.
В мире царили разные настроения. Помимо существования множества различных мнений по поводу того, как именно надо реагировать на грядущий катаклизм, находилось еще и множество фанатиков, утверждавших, что все это — наказание Божье за те или иные грехи. Были и другие, которые роптали на Бога за то, что Он позволил такому случиться, и третьи — радикальные «зеленые», искренне верившие в то, что человечество должно смириться со своей судьбой. Дескать, эта катастрофа — нечто вроде кармического наказания за то, что мы сотворили с планетой; так пусть же Земля очистится и все начнется снова.
«Очень было бы славно, — мрачно размышляла Шиобэн, — если бы знать, что после бури останется хоть что-то, с чего можно было бы начать».
Но все равно у происходящего был какой-то налет нереальности. Над Лондоном ярко светило солнце, и купол казался нелепым, неуместным, как рождественская елка в июле. Большая часть горожан продолжала жить своей обычной жизнью — даже те, которые считали, что все это профанация, затеянная строительными компаниями.
А посреди всего этого были лейтенант Бисеза Датт и ее тайна.
Шиобэн подошла к столику Бисезы, села и попросила официанта принести ей кофе.
— Спасибо, что согласились принять меня, — начала Бисеза. — Я знаю, как сильно вы заняты.
— Вряд ли вы это знаете, — невесело отозвалась Шиобэн.
— И все же, — сдержанно продолжала Бисеза, — я так думаю, что именно вы должны услышать мой рассказ.
Шиобэн сделала маленький глоток кофе. Она пыталась понять, что собой представляет Бисеза. Должность королевского астронома всегда вынуждала Шиобэн встречаться и общаться с людьми — и порой этих людей бывали тысячи, когда она читала публичные лекции. Но с тех пор как Мириам Грек поручила ей невероятно ответственную работу генерального куратора проекта строительства щита, Шиобэн постоянно осаждали толпы репортеров, и она считала, что уже успела приобрести способность распознавать людей с первого взгляда: чем быстрее ты понимал, что за человек перед тобой, тем легче шел разговор.
И вот теперь напротив нее сидела Бисеза Датт, армейский офицер, без формы, далеко от места службы. По происхождению — индианка. Правильные черты лица, длинный нос, взгляд сильной, но встревоженной женщины. Рост — выше среднего, уверенная, военная осанка.
«Вот только чересчур худая, — отметила Шиобэн. — Будто когда-то голодала».
Шиобэн сказала:
— Объясните, почему я должна вас выслушать.
— Я знаю дату солнечной бури. Точную дату.
В связи с тем, что власти, прислушиваясь к настоятельным рекомендациям бригад психологов, старались предотвратить панику, эта информация по-прежнему являлась строго секретной.
— Бисеза, если произошла утечка секретной информации, ваш долг — сообщить мне об этом.
Бисеза покачала головой.
— Никаких утечек. Можете проверить. — Она оторвала от пола ногу и постучала по подошве туфли кончиком ногтя. — Я помечена. Командование не спускает с меня глаз с тех пор, как я явилась с рапортом.
— Вы позволили себе самовольную отлучку?
— Нет, — терпеливо ответила Бисеза. — Это они так считают. Сейчас мне предоставили «щадящий отпуск», как они это называют. Но за мной все равно наблюдают.