Нинон степенно удалилась встречать группу вновь прибывших. Как во сне Анжелика услышала неприятный, каркающий голос сестры, кричавший ей когда-то: «Убирайся, убирайся, жена колдуна!»
Анжелика пыталась забыть этот крик, но не могла. Она подняла голову, рассеянным взглядом оглядела салон и сразу же узнала Ортанс. Сестра была одета в красивое парчовое платье, еще более подчеркивающее ее уродство. Она была хорошо причесана и накрашена.
«Как она подурнела», — подумала Анжелика.
Вдруг Нинон взяла Ортанс за Тэуку и подвела к тому Месту, где стояла Анжелика.
— Дорогая Ортанс, вы давно хотели встретиться с мадам Марен. Наконец вам представилась такая возможность.
Отвратительное лицо Ортанс со сладкой улыбкой на губах повернулось к Анжелике.
— Здравствуй, дорогая Ортанс, — с такой же сладкой улыбкой сказала Анжелика.
Ниной в течение одного момента посмотрела на них, потом удалилась к другим гостям.
Мадам Фалло де Сансе отпрянула так, как будто ее укусила змея. Глаза ее расширились.
— Как, это ты, Анжелика? — прошептала она трясущимися губами.
— Да, моя дорогая, садись. Почему ты так удивилась? Ты думала, что я умерла?
— Да! — помимо воли вырвалось у сестры. Ее голос был похож на шипение змеи, брови сдвинулись, рот сжался в узкую полоску.
«Такая же безобразная, как и в далеком детстве», — подумала Анжелика.
— По мнению всей нашей семьи, лучше бы ты умерла, — выдавила Ортанс.
— А я не придерживаюсь мнения семьи по этому поводу, — весело сказала Анжелика.
— Мы уже забыли про тебя, — продолжала Ортанс, — и вдруг ты снова появляешься, чтобы опять вовлечь нас куда-нибудь.
— Не бойся, Ортанс, — теперь уже грустно заметила мадам Марен. — Меня знают отныне под именем мадам Марен.
Сестра с новой силой набросилась на Анжелику:
— Ты ведешь скандальный образ жизни и занимаешься коммерцией, как мужчина. Ты опять хочешь нас опозорить. Единственная женщина в Париже продает шоколад, и это моя сестра.
Анжелика пожала плечами. Причитания сестры не трогали ее. Потом она спросила:
— Сестра, а что с моими крошками?
Мадам Фалло с глупым видом посмотрела на нее.
— Да-а, два моих «ангелочка»? Я их поручала тебе, когда меня гнали отовсюду, как бешеную собаку. — Она увидела, как сестра приготовилась к обороне.
— Да, уже время рассказать тебе о твоих сыновьях. — Ортанс всхлипнула в кружевной платочек. — Ты еще думаешь о них? Ну и мать!
— Я вижу, сестра, дела у тебя идут хорошо. На тебе такие драгоценности. Ну, расскажи мне о моих крошках. Что с ними? Они у тебя?
Мадам Фалло скривилась.
— Нет, я их давно уже не видела. Я оставила их у кормилицы. Но мне нечем было заплатить ей…
Анжелика перебила:
— Но ведь они уже большие. Что с ними стало? — продолжала она ломать комедию.
Вдруг лицо Ортанс перекосилось.
— Я не знаю, как тебе объяснить, — промямлила она. — О, это ужасно! Их забрала цыганка. — Ортанс всхлипывала, губы ее дрожали.
— Как же это случилось? — Анжелика приняла растерянный вид.
— Я была в деревне и узнала об этом у кормилицы. Ничего невозможно было сделать, так как это случилось за полгода до моего приезда.
— Как, шесть месяцев ты не была у детей? Ты не платила кормилице?
— Нам самим не на что было жить, — продолжала причитать мадам Фалло, — после скандального процесса твоего мужа Гастон потерял всех клиентов. Мы даже переехали в другой район Парижа и продали дом. Как только смогла, я побывала у кормилицы, которая рассказала мне об этой драме. Однажды цыганка, одетая в лохмотья, вошла во двор кормилицы и сказала, что это ее дети, но так как кормилица воспротивилась, она пригрозила ей ножом. Я даже дала кормилице деньги для успокоения нервов.
— Конечно, кормилица преувеличивает. Я не была в лохмотьях и не угрожала ей ножом, — спокойно сказала Анжелика.
— Да, с тобой можно попасть в любую историю, — воскликнула Ортанс и резко вскочила. — Ты… ты… Прощай!
Она выбежала из салона, опрокинув табуретку.
***
В тот же вечер мадам Марен и принц Конде играли в «ока». Эта партия привлекла внимание и нищих, и богатых, она всполошила весь Париж.
Обычно в карты садились играть с наступлением сумерек, когда приносили свечи. В зависимости от ставок игроков игра могла продолжаться три-четыре часа, потом ужин, и гости разъезжались по домам. В игре участвовало несколько человек. Играли по-крупному, первый круг обычно выбивал неимущих игроков.
Игра была в самом разгаре, когда мадам Марен, которая все время думала о разговоре с сестрой, заметила, что у нее завязалась игра с принцем Конде, маркизом де Тианжем и президентом Коммерсоном. Вот уже несколько минут она вела игру и была в выигрыше.
— Сегодня вам везет, мадам, — заметил маркиз де Тианж с гримасой досады на лице. — Вы держите нас в руках и, как мне кажется, не хотите выпускать игру. Я никогда не видел, чтобы игрок держал ставку так долго. Не забудьте, мадам, что если вы проиграете, вы должны будете заплатить всем выигравшим то, что вы выиграли. Скоро время остановится, мадам. У вас будет право выбора.
Президент Коммерсон запротестовал:
— Зрители вообще не имеют права подсказывать, — возмутился он, — или я прикажу всех вывести из зала.
Его успокоили.
— Вы в салоне у Нинон де Ланкло, — говорили ему.
Все ждали, что скажет Анжелика.
— Господа, я продолжаю, — спокойно заметила она, раздавая карты.
Президент вздохнул, он много проиграл и решил одним махом отыграться. «Черт возьми, — думал он, — никогда еще ни один игрок не держался так, как эта прекрасная дама».
Вскоре президент был вынужден покинуть стол, так как не мог продолжать игру.
А мадам Марен продолжала вести игру. Ее окружила толпа зевак и даже проигравшие. Через некоторое время еще один игрок выбыл из игры и за столом остались двое: мадам Марен и принц Конде.
— Я продолжаю, — спокойно сказала Анжелика.
Кто-то заметил, что еще три раза равенства и будет право ставки. Это высший момент в «ока».
— Вы продолжаете, мадам?
— Да, я продолжаю.
Зрители чуть не перевернули стол, несколько свечей упало на пол.
— Черт возьми, — выругался принц, — разойдитесь немного, мне нечем дышать.
Пот выступил на висках мадам Марен. Три года она боролась за существование и вот сошлась с судьбой с глазу на глаз.
Вот еще два раза равенство. За столом остались судьба и она.