Он инстинктивно протянул руки и привлек ее к себе. Как она была податлива! Он наклонился к ее устам, чуть приоткрытым в улыбке, таким сладостным и таким теплым. Раздвинув в поцелуе ее губы, он ощутил, как его зубы коснулись ее зубов.

Анжелика почти не ощущала, что ее голова запрокинута назад в завораживающем поцелуе. И вдруг, словно выйдя из состояния транса, она вздрогнула. Ее руки обвили плечи короля.

Он отступил, улыбаясь.

— Не бойтесь, я хотел лишь выяснить, на кого возложить ответственность за случившееся, и определить для себя, не вы ли причина тому, что убивает естественные желания вашего мужа.

Анжелика не была настолько наивна, чтобы поверить этому объяснению. Слишком хорошо она знала всепоглощающее влияние страсти.

— Ваше величество, вы уделили этому вопросу больше внимания, чем оно заслуживает.

— В самом деле?

Король вернулся к столу и уселся в кресло. Кажется, он не был расстроен.

— Как бы то ни было, я не сожалею в своих усилиях. И вот вам мое заключение: месье дю Плесси дурак, законченный и набитый. Он в полной мере заслуживает наказания, и я ему сообщу об этом. Надеюсь, теперь он послушается моего распоряжения. Я собираюсь отослать его в армию с тем, чтобы преподать ему урок. Не плачьте, моя милая, вы получите назад вашего старшего кузена.

А во внутреннем дворике месье де Солиньяк только что вышел из кареты, запряженной четверкой лошадей.

Глава 8

Когда мадам дю Плесси вернулась домой, она увидела во дворе отеля почтовую карету, из которой как раз выгружали багаж. На ступеньках дома стояли два розовощеких мальчугана, которые протягивали к ней руки.

Анжелика мигом соскочила на землю с криком:

— Флоримон! Кантор!

Она совсем забыла о письме в Пуату, которое написала в такой спешке. И теперь сама не знала, был ли приезд мальчиков ко времени или нет. Но радость от встречи была огромной и искренней, и Анжелика сердечно обняла их. Про себя она отметила, что Кантор подрос. В свои семь лет он был ростом со своего старшего брата, который тоже был не из низеньких.

Барба, служанка, которая приехала с ними, вмешалась в эту радостную встречу. Она сказала, что в деревенском замке у них совсем не было друзей, кругом сорванца, которые бегали, где им вздумается.

— Они теперь будут при дворе, — шепнула ей Анжелика, — и будут играть с самим дофином.

Глаза Барбы широко раскрылись от изумления. Она схватила Анжелику за руку и с нескрываемым удивлением посмотрела на двух мальчуганов.

— Их надо обучать хорошим манерам, — сказала Анжелика.

Необходимое образование двух будущих придворных становилось проблемой. Нужно было спешить.

***

Мадам де Шуази взяла дело в свои руки. На следующий день вместе с ней в отель дю Ботрэн прибыл молоденький монах с острыми глазами, блестящими под напудренным париком. Мадам де Шуази представила его как младшего отпрыска семейства Ледигеров — хорошей, но бедной семьи.

Родители Мориса, так звали аббата, доверили его мадам де Шуази, чтобы она помогла ему найти подходящее место в обществе. Юноша полностью закончил образование и был на службе у архиепископа. Лучшего наставника для своих сыновей мадам дю Плесси нечего было и желать.

Мадам де Шуази считала, что, кроме него, для воспитания детей понадобятся домашний учитель танцев, учитель фехтования и верховой езды И у нее на примете уже были трое юношей, которых она хотела порекомендовать мадам дю Плесси. И еще мадам дю Плесси должна обзавестись свитой, подобающей ее положению, и мадам де Шуази обещала помочь ей в этом. Она советовала маркизе дю Плесси быть достойной и набожной. Слуги должны видеть ее за утренней и вечерней молитвой, ей следует регулярно посещать мессу.

Мадам де Шуази было за сорок, но в ее глазах блестел огонек, а улыбка сохранила очарование молодости. О ней ходили такие слухи, что дружить с ней было страшновато. Досужие сплетницы утверждали, что ее дом похож на тюрьму. Девушки, которые поступали к ней на службу, никогда не возвращались обратно. Они или умирали от тяжелой работы, или их наказывали так сурово, что они умирали насильственной смертью. Привратник никогда и никому не открывал ворота, пока не получал личного приказа мадам де Шуази.

Рассказывали, что она поднимала на своего мужа хлыст, но впоследствии раскаялась и наложила на себя епитимью — просидела целый день в болоте, погрузившись по шею в зловонную жижу.

Анжелика была уверена, что все эти рассказы — выдумки или преувеличения. Тем не менее на этот раз Анжелика не стала искать других слуг и наняла всех, кого рекомендовала мадам де Шуази.

***

Анжелика была настолько занята домашними делами, что только из разговоров узнала об освобождении Филиппа. Он не приходил к ней. И она подумала, что это, может быть, и к лучшему.

Мадам де Монтеспан настаивала, чтобы Анжелика вернулась ко двору, как будто ничего не случилось.

— Король простил вас. Всем известно, что вы долго пробыли с ним с глазу на глаз. Он побранил месье дю Плесси, но в ту же ночь маркиз подавал королю ночную рубашку. Всем известно, что король любит вас обоих.

Свое мнение не замедлила выразить и мадам де Шуази. Поскольку король выразил желание, чтобы сыновья мадам дю Плесси были представлены ему, то Анжелике не следует мешкать. Королевские капризы скоротечны, он может с таким же успехом отказаться от этого намерения. Она виделась с мадам де Монпансье, женой наставника дофина и гувернанткой королевских детей. Анжелике был назначен день для представления своих сыновей.

Мальчики появились в Версале, одетые в голубые платья, белые чулки с золотыми колокольчиками, ботинки на высоких каблуках и с маленькими шпагами в серебряных ножнах. На завитых в локоны волосах сидели круглые фетровые шляпы с красными перьями. Из-за холодной погоды на них были накинуты плащи из бархата, отороченные по краям золотой тесемкой.

Аббат де Ледигер заметил, что Флоримон умеет при встрече так грациозно поклониться, как это свойственно людям благородного происхождения. Кантор же был неуклюж. Никому и в голову не приходило беспокоиться за Флоримона, но Кантору стоило постоянно следить за своими манерами.

Дофин был маленьким и толстым мальчиком с полуоткрытым ртом из-за вечно заложенного носа. Особой интеллигентностью он не отличался, и трудная задача быть королевским сыном, сыном Людовика XIV, наложила отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Он был единственным ребенком, ибо две его сестры умерли еще в раннем детстве.

Будто бы случайно, но тем не менее, согласно составленному заранее протоколу, появилась королева в сопровождении десяти фрейлин и нескольких молодых дворян из своей свиты.

Кантору предложили спеть для королевы. Мальчик встал на одно колено, пробежал пальцами по струнам и запел:

— Барабаны, гремите, — сказал король, — Пусть девушек всех пригласят сюда. — И сердце пронзила сладчайшая боль, Так прекрасна была она