— Забавная картина, — подхватил Филипп. — Все правильно, я этого и не отрицаю. Должен признаться, что ваши розовые щечки и пышная фигурка возбуждают во мне аппетит.

Он схватил ее за голову, приблизил ее лицо к своему и сжал так, что у нее зашумело в ушах. Она до крови ободрала пальцы о металлические пластины на его груди и стонала от боли. Филипп зло смеялся.

— А теперь, пастушье отродье, мы скрутим вас без лишнего шума.

Он поднял ее на руки и швырнул на кучу соломы в дальнем углу амбара.

— Пустите меня, пустите! — визжала Анжелика. — Я ненавижу вас!

Она боролась из последних сил и даже ухитрилась до крови укусить его за руку.

— Сука! — выругался Филипп.

Анжелика вдруг расслабилась и решила выполнить долг женщины, которая с удовольствием выполняет требования мужчины. Она была его женой, его вещью, и он имел все права использовать ее для удовлетворения своих желаний.

Несмотря на приступ ярости, которая овладела им, Филипп тут же почувствовал перемену в ее поведении. Испугавшись, что причинил ей боль, он несколько умерил пыл и попытался разобраться, что означает ее реакция. Вдруг он ощутил нежное прикосновение ее руки на своей щеке. Внезапная дрожь охватила его, и, ослабевший, он улегся рядом с ней. Он решил сдержаться и уйти, не сознавая, что довел ее почти до экстаза. Искоса посмотрев на нее, он увидел, что она собирается одеваться.

От каждого ее движения веяло теплом, дыханием плоти. У него создалось впечатление, что она вовсе не прочь отдаться ему.

Филиппу показалось, что он испытывает желание улечься в сено с Анжеликой, дружески поболтать, но он поспешно отогнал такое необычное для него желание.

Он вышел из сарая с неприятным чувством того, что и на этот раз последнее слово осталось не за ним.

Глава 13

Версаль плавился под полуденными лучами солнца. В поисках прохлады Анжелика вместе с мадам де Лудр и мадам де Шуази пришла в ту часть парка, где тень от деревьев и влага фонтанов помогали укрыться от жары. Здесь они увидели де Вивонна.

— У меня есть к вам предложение, сударыня, — обратился он к Анжелике. — Я хочу поговорить с вами не как с самой очаровательной нимфой этих рощ, а как с разумной женщиной и любящей матерью. Короче, я прошу вашего согласия, чтобы ваш сын Кантор был в моей свите.

— Кантор? Но он же еще совсем ребенок! Какая вам от него будет польза?

— А какая польза от певчей птички? Ваш сын очаровал меня. Он так восхитительно поет и так замечательно играет на музыкальных инструментах, что я хотел бы, чтобы он был рядом со мной, когда я отправлюсь в поход.

— Вы отправляетесь в поход?

— Неужели вы не слышали, что я назначен адмиралом флота? И король посылает меня на Крит в Средиземное море, сражаться с турками.

— Так далеко?! — воскликнула Анжелика.

— И кроме того, сударыня, разве вы не интересуетесь Критом? У вас, я слышал, там тоже есть поместья. Не мешало бы вашему сыну взглянуть на них.

Анжелика отказалась дать немедленный ответ, но обещала подумать над этим предложением.

— Вам следовало бы согласиться на предложение Вивонна, — заметила мадам де Шуази, когда адмирал удалился. — Он занимает сейчас важное положение при дворе. Новое назначение поставило его в один ряд с наиболее влиятельными лицами Франции.

А мадам де Лудр ехидно добавила:

— И не забывайте, что его величество с каждым днем все больше благоволит ему, и не в последнюю очередь из-за того, чтобы добиться милостивого расположения его сестры.

— Вы говорите так, будто мадам де Монтеспан уже стала любовницей короля,

— сказала де Шуази.

— Но она такая скрытная на этот счет! То, что она говорит, и то, что делает, это не всегда одно и то же. И мадам де Монтеспан постарается не хвастать своими похождениями, а то ее ревнивый муженек закатит такой скандал, как если бы его соперником был обыкновенный парижский щеголь.

Мадам де Лудр расхохоталась. Анжелика последовала ее примеру.

— Смейтесь, смейтесь, — произнесла мадам де Шуази тоном оскорбленной добродетели. — Такие шуточки хороши во время карнавала, а не при дворе. Муж де Монтеспан рискует угодить в Бастилию.

— Вот уж где его научат быть по-настоящему паинькой! — давясь от смеха, сказала Анжелика.

— Как можно быть такой циничной, мадам?! — воскликнула мадам де Шуази. — Так далеко король не пойдет, но потребует от виновного публичного раскаяния.

— Поскольку я имею к этому непосредственное отношение, — сказала Анжелика, — хочу, чтобы вы узнали правду о поведении мадам де Монтеспан. Сейчас ходят смешные слухи о короле и обо мне. Так вот, они совершенно необоснованы.

— Честно говоря, я уже давно считала, что вы наследуете мадемуазель де Лавальер, — высказалась мадам де Шуази с плохо скрываемой завистью, — но допускаю, что вы храните свою репутацию.

Она сказала это так, будто ей было жаль, что ее подозрения оказались ложными.

— Не стоит вам связываться с мадам де Монтеспан, — сказала де Лудр, — и ее мужем, вечно он льет вокруг себя яд. И потом, он сейчас не при дворе, как вы.

— Он должен быть на фронте, сначала во Фландрии, а потом в провинции Франш-Конте.

Так, болтая, они подошли к дороге, ведущей во дворец. Здесь было много рабочих и слуг, которые, стоя на лестницах, развешивали фонари на деревьях.

— Похоже, что король собирается устроить нам сюрприз, хотя мы только то и делаем, что бьем баклуши, а он пропадает на вечных совещаниях.

Король собирался отпраздновать победы армии грандиозными торжествами. Победное шествие по Фландрии и блестящая зимняя кампания во Франш-Конте принесла свои плоды. Европа с удивлением взирала на молодого короля.

Анжелика появилась на празднестве в турецком одеянии, усыпанном алмазами, которые переливались всеми цветами радуги.

Король вошел в большую залу. Одет он был не более великолепно, чем обычно, но выглядел как никогда очаровательно. Его появление означало, что время торжества наступило.

Глаза всех были устремлены на королевскую процессию. Король держал королеву за руку. Королева светилась от восхищения. Казалось, что ее сердце избавилось от вечной боли, хотя злые языки при дворе уже пытались определить новую фаворитку.

Конечно же, здесь были и мадемуазель де Лавальер, и мадам де Монтеспан. Первая казалась расстроенной, а вторая была весела, как обычно. Мадам дю Плесси выглядела более красивой, чем обычно, и это бросалось всем в глаза. Здесь же были и мадам де Рур, и мадам де Лудр, но они терялись в общей массе и на них никто не обращал внимания.

Король и королева, за которыми в отдалении шествовал весь двор, шли по лужайкам прямо к фонтану Дракона. Наступало то время, когда весь Версальский парк превращался в сказочный лес, вспыхивающий всеми цветами радуги.