— Я помню, что ты рассказывала мне об этом.
— Я только тогда поняла, что не могу быть с людьми, на поддержку которых всегда рассчитывала. Я от них отдалилась. И думаю, что они не сумели это пережить. Я видела, что ты совершаешь те же ошибки, что и я, и хотела это предотвратить. Ты решила повернуться спиной к своей семье, как твой отец.
— О, мама, я не думала расставаться с родиной так надолго, — со слезами в голосе возразила София.
Как она могла объяснить, что произошло? Как она могла передать свои ощущения? Как она могла рассчитывать на понимание матери, если для этого ей потребовалось бы открыть страшную правду?
— Я знаю, что все дело в твоей чертовой гордости — и в моей тоже.
— Мы стоим друг друга?
— Я сожалею, что была такой строгой к тебе.
— Мама, не надо оправдываться, — прервала ее София, смущенная тем, что мама открывает перед ней душу. — Это не исповедь.
— Нет, мне это нужно. Мы не понимаем друг друга, но это не причина для вражды. Давай присядем? — предложила она.
София села на траву, и Анна расположилась напротив. София невольно подумала, что дедушка, словно незримо присутствует при их разговоре.
— Когда я выходила замуж за твоего отца, то думала, что быстро найду со всеми общий язык. Передо мной открывалась жизнь в новой прекрасной стране с мужчиной, которого я любила. Но я ошиблась. Я была сама для себя худшим из врагов, как понимаю это теперь. Только с годами нам удается увидеть все в ясном свете — так учил отец. Мудрость приходит с опытом. Как жаль, что я не обратила на слова отца должного внимания.
Анна помолчала и покачала головой. Она приняла решение. Ей нужно было наладить отношения с дочерью, и нечего было идти на попятную. Она глубоко вздохнула и отвела от лица непослушную прядь волос.
— О, София, думаю, что ты не поймешь меня до конца. Если человеку иногда трудно понять собственные поступки, то, как можно рассчитывать на понимание другого? Я не вписалась в эту семью, хотя пыталась. Я не была приспособлена для жизни среди лошадей, не могла свыкнуться с горячим аргентинским темпераментом. Хотя я старалась, я ощущала, как общество жестко реагирует на появление чужака. Мне трудно было признаться себе в том, что я скучаю по зеленым холмам Гленгариффа, по тете Дороти, с ее недовольным лицом, и по маме, которая любила меня больше всех на свете. А я ее просто бросила.
Анна запнулась, но заставила себя продолжить. Взгляд ее был устремлен куда-то вдаль. София чувствовала, что Анне требовалось открыть душу.
— Я так надеюсь на то, что мама простит меня. Она смотрит на меня с небес и радуется, — добавила она низким голосом, глядя на небо.
София сидела не шелохнувшись, боясь, что если она на миг закроет глаза, то очарование исчезнет. Она никогда не слышала, чтобы мама так говорила. Будь она такой же откровенной, когда София была еще девочкой, они смогли бы стать настоящими подругами. Анна удивила даже себя.
— Я завидовала тебе, София, — вдруг сказала она.
Она была с ней предельно честной. София почувствовала, как у нее запершило в горле.
— Завидовала? — отозвалась она надтреснутым голосом.
— Тебе все давалось легко. Я хотела подрезать тебе крылья, потому что сама я не умела летать.
— Но, мама, я так мечтала, чтобы ты заметила меня, и именно поэтому вела себя отвратительно. Ты принадлежала мальчикам, всецело и полностью, — почти выкрикнула София.
— Знаю, между нами не было душевной связи. Хотя я пыталась пересилить себя.
— Я хотела, чтобы ты была мне другом. Я видела, как относятся друг к другу Чикита и Мария. Мне так не хватало такой же дружбы, такой же доверительности, но ты не допускала меня к себе. Когда я отправилась в Лондон, я наказывала не себя, а тебя. Я знала, что, если не вернусь, ты расстроишься. Я желала, чтобы ты скучала по мне. Я желала, чтобы ты поняла, как сильно я тебе нужна.
Она не смогла больше вымолвить ни слова.
— София, иди ко мне. Я хочу загладить вину, я хочу, чтобы хотя бы сейчас ты увидела, как я люблю тебя.
София придвинулась к Анне, и та обняла дочь. София ощутила на своих щеках слезы матери.
— Я очень сильно тебя люблю, ведь ты моя маленькая девочка, — рассмеялась Анна. — Как можно не любить тебя?
— Мамочка, я тоже очень люблю тебя, — шмыгая носом, проговорила София.
— Самый большой дар — это умение прощать, поэтому мы должны простить друг друга.
— Я сделаю это, — ответила София. — А ты должна простить папу.
— Пако?
— Да, папу, — повторила она.
Анна привлекла к себе Софию и вздохнула.
— Ты права. Я должна попытаться простить его.
Позже София отправилась на лошадях с Санти и Фернандо. Она все время возвращалась мыслями к тому, что рассказала ей мама. Она оглядывалась вокруг и понимала, что та имела в виду. София осознавала, что ее жизнь больше не связана с Санта-Каталиной. Какая ирония судьбы! То, как гармонично София вписывалась в жизнь клана Соланас, стало причиной ее раздора с матерью, но теперь они словно поменялись местами. И отчуждение, которое испытала София, позволило ей понять чувства матери.
София смотрела на Санти, спокойным голосом отдававшего приказы Хавьеру. Для него и Пабло, и Хавьер были всего лишь прислугой. Санти был добрым и строгим, как и все остальные члены семьи, а Фернандо любил поворчать, как Мигель, но ни один из них не знал, что Хавьер и есть настоящий Соланас, их плоть и кровь. Она улыбнулась Хавьеру, когда садилась в седло, и он улыбнулся ей в ответ. Но в его улыбке была лишь учтивость. Наверное, он испытывал к ней даже меньшую привязанность, чем к остальным членам семьи, поскольку почти не знал ее. Он не замечал, что его глаза — глаза Софии, что его походка и осанка выдают его поразительное сходство с Санти. Ей так хотелось, чтобы в каком-нибудь чудесном видении он прозрел свое истинное происхождение, но она понимала, что это лишь сентиментальное желание, которому не суждено сбыться. Он вырос и стал похож на Соледад и Антонио. Она подумала о том, каким бы он вырос, если бы его окружала семья Соланас? Этого ей уже не узнать.
— Что ты сегодня делала? — спросила Мария вечером, когда они оказались вдвоем на террасе.
Она выглядела намного лучше, так что даже поужинала с ними на открытом воздухе под россыпью звезд. Влажность была невыносимой, на горизонте собиралась гроза.
— Я посетила могилу дедушки, — ответила София.
Мария улыбалась ей в темноте. София вдруг пожалела, что она напомнила кузине о смерти.
— Как ты себя чувствуешь? — проговорила она, желая сменить тему.
— Намного лучше, и я впервые забыла о болезни. Мне снова хорошо и легко. Может, ваши молитвы были услышаны?
Санти и София рассказали ей о том, как ходили молиться в храм.