* * *
Миранда с Генриеттой разместились в гостинице «Беркли», в светлом просторном номере, выходившем окнами на оживленные лондонские улицы. «Харви Николз» находился всего в квартале отсюда, а «Хэрродз» немногим дальше. Миранде впору было петь от радости: заветная цель была близка, запах дорогих духов почти касался ее ноздрей. Но вместо эйфории она испытывала подавленность. Все ее мысли занимала история Авы Лайтли и Жан-Поля, безысходность их любви. Их трагедию Миранда переживала как собственную.
Великолепие гостиницы привело Генриетту в восторг. Торопливо обежав комнаты, она изумленно застыла на пороге мраморной ванной, глядя во все глаза на стройный ряд маленьких бутылочек с ароматическими маслами «Молтон Браун», крошечные мыльца и швейный набор. Прижав к груди белый пушистый купальный халат, она закружилась в вальсе, словно держала в руках изысканное вечернее платье.
— Здесь есть даже тапочки! — восхищенно взвизгнула она.
— Наверху тут плавательный бассейн, если тебе вдруг захочется поплавать, и спа-салон. Обязательно сходи на массаж.
— Мне никогда еще не делали массаж, — покраснев, призналась Генриетта. — Просто не представляю, как бы я могла раздеться перед незнакомым человеком. И потом, я такая толстая!
— Не глупи, Этта. Здесь делают массаж людям в десять раз толще тебя. Пойдем, я настаиваю. Завтра в шесть, когда мы будем вконец измочаленные, отправимся на массаж. Я точно иду. — Генриетта внимательно посмотрела на подругу. Миранда улыбалась, но за ее деланной веселостью скрывалось страдание. Даже чудесная перламутровая кожа ее казалась мертвенно-серой. Генриетте не хотелось донимать подругу расспросами. Она надеялась, что Миранда видит в ней близкого человека, которому можно довериться. Друга, такого как Трой, который всегда будет рядом, в горе и в радости. Настоящий друг тот, на кого ты можешь положиться, кто не перестанет любить тебя, что бы ни случилось. Генриетта надеялась, что Миранда позволит ей доказать свою дружбу.
Вечером, облачившись в халаты, они поужинали у себя в номере. Официант привез еду на тележке. Накрытые серебряными крышками блюда были горячими. Восхищенная Генриетта выпила слишком много вина и съела все, что лежало на тарелке, включая стручок острого перца, который терпеть не могла.
— Прости, друг из меня никудышный, — произнесла Миранда, выпив для храбрости бокал вина. — Думаю, до тебя уже докатились слухи о том, что мы с Дэвидом теперь живем порознь. Он спал с одной моей давней подругой, и я поймала его на этом. Эту женщину я знала с самого детства. Их связь длилась несколько месяцев.
— Я слышала что-то в этом духе. Но не хотела расспрашивать…
— Мы с Блайт не виделись долгие годы, а потом неожиданно столкнулись в Лондоне. У нее сын одного возраста с Гасом.
— Ты не ожидала такого предательства от подруги.
— Наши отношения нельзя считать настоящей дружбой. В школе мы действительно были близки, но с тех пор много воды утекло. Теперь мы совершенно разные люди. Нас связывают общие воспоминания о школе, но, кроме Гаса и Рейфела, у нас нет ничего общего. Ах да, забыла упомянуть Дэвида.
— Я тебе очень сочувствую.
— Спасибо. Жизнь сплошной бред, если вдуматься. Я бы тебе все рассказала, но прежде мне нужно было разобраться в себе. Что ж, по крайней мере Дэвид извинился.
— Ты все еще любишь его?
Миранда глотнула вина и прищурилась.
— Наверное, да.
— Наверное? — изумилась Генриетта, искренне недоумевая, как можно сомневаться в том, любишь ты или нет.
— В последнее время все мои мысли были заняты другим, — призналась Миранда, раздумывая, стоит ли посвящать Генриетту в историю Жан-Поля. Ей нужно было с кем-то поделиться, тайна жгла ее изнутри.
— Неужели нашлось что-то более важное, чем твой брак?
Миранда рассмеялась.
— Знаю, это глупо. Если честно, я и сама этого не понимаю. И все же я рада, что от мыслей о Дэвиде меня отвлекает другая история. Она связана с Жан-Полем.
— Ты ведь не влюблена в него, правда?
— Нет, и в этом мы с тобой похожи. — Миранда понимающе улыбнулась. — Ты тоже не влюблена в Жан-Поля, верно? — Генриетта кивнула. — Но влюблена в кого-то другого, я вижу это по твоему лицу. Кто он? — Миранде хотелось услышать, что подруга счастлива. Это приятное, радостное событие казалось ей лучиком света, робко пробивающимся сквозь окутавший ее мрак.
— Я хочу сначала выслушать твою историю, — возразила Генриетта.
— Я расскажу, но лишь в том случае, если ты признаешься, в кого влюблена.
— В Джереми Фицгерберта. Ну вот, я это произнесла.
Миранда удивленно подняла брови. Откинувшись на стуле, она внимательно посмотрела на Генриетту, словно та вдруг предстала перед ней в совершенно неожиданном свете.
— Джереми Фицгерберт. Вот уж не представляла вас вместе. Но теперь, когда ты сказала, не могу поверить, что оказалась такой слепой. И как далеко это у вас зашло?
— Не слишком далеко, — промямлила Генриетта, опустив глаза и густо покраснев. — Мы даже не целовались. Может, он не хочет.
— Не говори глупостей. Если вы не целуетесь, то чем тогда занимаетесь?
— Разговариваем. Он часто заходит ко мне в магазин.
— Он столько всего у тебя накупил, что, думаю, ему впору открывать собственную торговлю, — хихикнула Миранда.
— Он очень милый.
— И красивый. Я помню, как увидела его впервые. У него ярко-синие глаза.
— Да-а, — протянула Генриетта.
— Так, давай-ка разберемся. Почему бы тебе самой не сделать первый шаг?
— О нет, я на это не способна.
— Значит, тебе нужно его как-то подстегнуть, поощрить.
— Уверена, он знает, как я к нему отношусь.
— Тогда почему он бездействует?
— Потому что он очень застенчивый.
— Не думаю. Скорее, он не уверен в твоих чувствах.
— А может быть, он просто хочет быть моим другом?
Миранда фыркнула, едва не поперхнувшись вином.
— Ни один мужчина не станет обхаживать тебя ради дружбы, если, конечно, он не гей.
— Как Трой, — с печальной улыбкой добавила Генриетта. — А теперь поговорим о твоем секрете.
Миранда осушила бокал и налила себе новый.
— Начну с самого начала…
— Как правило, это лучший способ, — рассмеялась Генриетта, чувствуя восхитительное головокружение.
— С дневника, который я нашла в гостевом домике…
Миранда поведала Генриетте историю любви Авы Лайтли и таинственного М.Ф. Историю волшебного сада, выращенного влюбленными.
— Тот, кого Ава называла М.Ф., и есть Жан-Поль.