— Немного, — солгала она и, подняв голову, увидела, что Джереми протягивает ей руку. Добравшись до последней ступеньки, Генриетта с благодарностью оперлась на руку фермера и осторожно ступила на площадку, где помещался домик. Там она перевела дыхание и огляделась. Гас был прав — отсюда открывался великолепный вид.
— Как красиво возвышается над деревьями церковный шпиль, — восхитилась она.
— Если бы не деревья, мы увидели бы мою ферму.
— Я бы хотела на нее посмотреть, — призналась Генриетта, вспомнив, как в детстве во время пикников наблюдала за работающими комбайнами.
— Заходите в любое время, — тихо проговорил Джереми.
Почему он раньше не замечал Генриетты? Ведь она прехорошенькая. Он покосился на ее левую руку: на ней не было кольца.
Генриетта заметила, что Жан-Поль не присоединился к ним. Он стоял на траве под деревом, весело болтая с детьми. Сторм и Гас заливались счастливым смехом. Они обожали француза. Проследив за взглядом девушки, Джереми разочарованно вздохнул. Чему тут удивляться? Разве ему, простому работяге, под силу соперничать с Жан-Полем?
Он оставил девушку возле дерева и вернулся к себе на ферму. В коридоре, ведущем в ванную, стала протекать крыша, и Джереми решил заняться ее починкой. Переодевшись в голубой рабочий комбинезон и надвинув поглубже на глаза твидовую кепку, он направился в огород за приставными лестницами — они стояли прислоненными к стенке теплицы. Мистер Бен и Вольфганг бежали бодрой рысью впереди. Жизнь Джереми была полна приключений. Дом, возведенный еще в шестнадцатом столетии, постоянно нуждался в ремонте, а Фицгерберт предпочитал делать все сам. Умелый, ловкий и деловитый, он отличался гибким творческим умом, хотя многие назвали бы его чудаком. Для замены треснувшей черепицы на крыше требовались две приставные лестницы и изрядная доля храбрости. Это рискованное занятие отвлекло Джереми от мыслей о Генриетте Мун и о том, как она покраснела, когда Жан-Поль поцеловал ей руку. Француз, несомненно, обладал потрясающим обаянием. Если бы Джереми Фицгерберт попробовал целовать женщинам ручки, все вокруг покатились бы со смеху. А Жан-Поль с его густым акцентом и сверкающими карими глазами мог позволить себе исполнить любой старомодный рыцарский ритуал, и город единодушно решил бы, что он самый романтичный мужчина, чья нога когда-либо ступала на землю Хартингтона. Джереми никогда за ним не угнаться. Фицгерберт снял с крыши треснувшую черепицу, стараясь отвлечься от невеселых мыслей.
Генриетте удалось преодолеть застенчивость и страх перед Жан-Полем. Дети повели ее в деревенский садик помогать сажать растения. Мистер Андервуд был уже там, с закатанными до локтей рукавами и в сдвинутой на лоб кепке. Глаза его возбужденно сверкали, ему нравилось, что вокруг снуют дети. Ребятишки напоминали ему собственных сыновей, которые обычно сидели с ним в кабине трактора, когда он вспахивал поля старого Фицгерберта. Теперь мальчики выросли и катали на тракторах новое подрастающее поколение Андервудов. Если старый садовник и знал что-то о детях, так это то, что им нравится участвовать в занятиях взрослых. Сторм и Гас выкапывали в земле ямки и вместе с Жан-Полем втыкали в них цветочные луковицы, осторожно, словно имели дело с животными, впавшими в зимнюю спячку. Погода стояла на удивление теплая, совсем не зимняя, земля, еще не тронутая заморозками, была податливой и мягкой. Общее воодушевление охватило и Генриетту. Она слушала, как Жан-Поль учит детей сажать растения, терпеливо отвечая на вопросы. Их оживленная скороговорка то и дело прерывалась взрывами смеха. Смеялся Жан-Поль, когда ребята говорили что-то забавное, или самозабвенно хохотали все трое. Генриетте показалось, что француз гораздо свободнее чувствует себя с детьми, чем со взрослыми. Почему же он не обзавелся собственными детьми?
Миранда приехала в Лондон рано, успев к открытию универмага «Питер Джонс» в девять тридцать. Вдыхая полной грудью запах выхлопных газов, она готова была заплакать от счастья. Наконец-то она вновь попала в родную стихию. Ее приводили в восторг шум проезжающих автомобилей, сигнальные гудки, вой сирен, людской гомон, толчея на тротуарах — мир большого города. Ее мир. Здесь никто не смотрит друг другу в глаза, никому нет ни до кого дела. Безликая людская масса, спешащая по своим делам. Миранда вгляделась в скопище человеческих тел, в мелькающие лица прохожих и не заметила ни одной улыбки.
Все утро Миранда выбирала подарки. Заглянула в «Дейзи и Том» посмотреть что-нибудь для детей. Там смеющиеся малыши катались на карусели, а на втором этаже показывали кукольное представление «Питер и волк»; детишки сидели как зачарованные, глядя во все глаза. Миранда купила Дэвиду два свитера от Ива Сен-Лорана на Слоун-стрит и пару туфель от Тодз. Посещение своего святилища, «Харви Николз», она оставила напоследок, и теперь медленно бродила по этажам, наслаждаясь знакомыми ароматами духов и разглядывая витрины, где красовались подарки в изящных упаковках и сверкающие баночки с кремами, обещающими вечную юность. Это был ее храм, ее страна чудес. Чтобы отпраздновать свое возвращение, Миранда купила немного косметики «Триш Макэвой».
К двум часам дня она успела отметить галочками почти все пункты в своем списке, если не считать мелких подарков и конфет для детей, которые кладут в чулки в рождественскую ночь, — большую часть их Миранда собиралась купить в Хартингтоне. Теперь можно было отправиться на шестой этаж, на встречу с Блайт и Анушкой (подруги договорились вместе пообедать). Стоя на эскалаторе, Миранда поймала свое отражение в зеркале и осталась довольна: хоть она и жила теперь за городом, ей удалось сохранить столичный шик. В узких джинсах, заправленных в кожаные сапожки, в золотистой, отороченной мехом короткой курточке от Прада и с сумочкой от Ани Хиндмарч, она не сомневалась, что произведет на подруг должное впечатление.
Блайт с Анушкой уже сидели за столиком и, сблизив головы, увлеченно болтали.
— Привет, девочки! — воскликнула Миранда, остановившись перед ними. Две подруги резко отстранились друг от друга и живо поздоровались с третьей, успев, однако, бегло оценить взглядом ее куртку и сумочку.
— Дорогая, выглядишь потрясающе, — заявила Блайт. Ее зеленые кошачьи глаза сощурились, медленно обшаривая фигуру Миранды сверху донизу. — Никто не скажет, что жизнь за городом не идет тебе на пользу!
— Спасибо, — отозвалась Миранда, усаживаясь за столик. Она наклонилась и поцеловала обеих подруг.
— Как приятно снова тебя видеть, — пропела Анушка, на американский манер растягивая гласные. — Что за сапожки? — Она тряхнула пышными светлыми волосами, заметив, что мужчина за соседним столиком с интересом на нее поглядывает.
— От Тодз.
— Нынешнего сезона? — Голос Анушки дрогнул.
— Да.
— Отлично смотрятся. Интересно, у них еще осталась эта модель? Вы не против, если я им быстренько позвоню? — Анушка достала мобильный и принялась звонить.
— Итак, — начала Блайт, — как у вас там дела?
— Потребовалось время, но я начинаю понемногу обживаться. Ты должна обязательно приехать и погостить у нас после Рождества.