– Мы и так говорим.
– Я хочу поговорить как раньше.
– Раньше я тебе доверяла, теперь – нет.
Она больше никогда ему не поверит.
Зандер тем временем стянул шорты и теперь был в одних плавках.
– Время купаться. – Его черные глаза встретились с ее. – Хочешь присоединиться?
– Пожалуй, нет.
Ложь. Все ее тело горело, и Шарлотта больше всего на свете хотела бы оказаться в воде. И, только когда он прыгнул с борта в воду, она позволила себе посмотреть через темные очки на его руки, которые разрезали воду так же легко, как разбили ей сердце. Но она все равно жаждала быть с ним в прохладной воде.
Шарлотта не двигалась, а хлопковая рубашка, казалось, становилась все тяжелее. Наконец, не выдержав, Шарлотта сняла ее. Вскоре вернулся Зандер – мокрый и раздраженный.
– Мы можем позагорать. Поехали на острова, – предложил он.
– Как хочешь.
– А чего хочешь ты? – спросил Зандер. – Каких развлечений? Что мне для тебя сделать? Что?…
– Ничего, – оборвала его Шарлотта. Неужели он считал, что прогулка на яхте и шампанское уймут ее боль? – Как я могу наслаждаться поездкой, зная, что ты сотворил со мной? Зная, на что ты способен?
– Я уже извинился, – ответил Зандер.
Он редко так поступал, но раньше это всегда срабатывало.
– Но это было, оно никуда не делось, – возразила Шарлотта и увидела сожаление в его черных глазах, которому почти поверила.
Она чувствовала, как его чары начинают действовать на нее, и отчаянно искала противоядие от его магии. И нашла.
– Теперь я знаю, как ты поступаешь с другими, как ведешь дела, как далеко можешь зайти…
Шарлотте становилось легче от этих слов, проще было злиться на других, она была сейчас лишком слаба.
– Посмотри, что ты сделал с Ксаносом! – воскликнула она.
– Так лучше, – сказал Зандер. – Остров погибал, люди толпами покидали его. А теперь он процветает.
– Это ты так думаешь.
– Это была захудалая рыбацкая деревушка, а теперь тут есть работа, и деревушка разрастается.
– Для местных нет работы, – бросила она, – кроме таверны. Остальные места заняты приезжими с материка.
Зандер внимательно слушал Шарлотту. Он хотел защитить свою позицию, объяснить, что она не права, но вернулось чувство вины. Оно всегда приходило, когда Шарлотта была рядом. Она сильнее, чем многие другие, думал Зандер, и ее сила заключалась не в тонких руках, не в голосе, который легко заглушить, а в ее убеждениях и решимости.
– Ты отвезешь меня обратно? – спросила Шарлотта.
– Если ты этого действительно хочешь. Но я пригласил тебя, чтобы узнать, почему изза меня твоя мать должна отправиться в дом престарелых. – И на этот раз в его словах не было ни намека на издевку. – Шарлотта, мне надо знать. Хотя бы это я должен исправить.
– Пожалуйста, просто забудь.
– Я не могу. Если Нико тебя уволит изза того, что произошло… Я уже говорил, работа есть.
– Работа любовницы? – усмехнулась Шарлотта. – Я даже отвечать не буду.
– Я не понимаю, как твоя мать…
– Хватит! – Шарлотта повысила голос, но тут же постаралась вернуть самообладание. – Извини…
– Извинить? – Он не мог понять эту женщину.
Он привык, что женщины изливали душу, а не сдерживали эмоции.
– Моя мать больна. У нее болезнь Альцгеймера. Мы живем вместе, и я ухаживаю за ней. Я не хожу на вечеринки, о которых рассказывала. Та жизнь далеко позади.
И Шарлотта ждала, когда в его глазах отразится ужас и он отступит. Но Зандер не двинулся с места.
– Я тебе врала, – отчетливо выговорила она.
Оказалось, Шарлотта была почти ангелом. Зандер обрадовался, но одновременно испытал боль. Только сейчас он понял, сколько страданий причинил ей. Ее сердце было хрупким и нежным, а он безжалостно разбил его, а затем растоптал осколки.
– Зачем?
– Я врала, потому что… – она поморщилась от отчаяния, – потому что тебе не надо было этого слышать, потому что это никак бы на тебя не повлияло.
И тем не менее повлияло.
– Я думала, что справлюсь, – призналась Шарлотта. – На самом деле могла справиться. Я просто не ожидала, что ты сделаешь мне так больно. Извини, что винила тебя в ситуации с матерью, так было проще.
– Проще?
– Я говорю, как она. – Шарлотте не нужно было все объяснять, но она и сама нуждалась в объяснении. – Ты сделал мне одолжение. – Она грустно улыбнулась. – Когда приходится тяжело, многое узнаешь о себе.
– И что ты узнала? – поинтересовался Зандер.
Внезапно вернулся тот мужчина, которого Шарлотта встретила на пляже. Он стал для нее утешением, с этим Зандером она могла поговорить, но теперь следовало быть осторожнее. Предостерегающий голос, звучавший в голове, затих.
– Я похожа на мать, – пояснила Шарлотта. – Я сделала из себя жертву, обвинила в своих несчастьях других – это всегда легче. Я не хотела. Мать умоляла не отправлять ее в дом престарелых. Она повторяла это снова и снова. Я – все, что у нее есть. Она многое сделала для меня. Я люблю свою маму. И какое бы решение я ни приняла, будет больно. Но когда я обвинила тебя, когда начала прикрываться…
– Что ты хочешь, Шарлотта? – резко оборвал ее Зандер.
– Хочу вернуть свою жизнь, – тихо произнесла она.
– Снова стать стюардессой?
– Нет. Я не хочу все время работать, пока она жива. Надеюсь, что сохраню место и смогу навещать ее.
Шарлотта говорила так, словно все уже решено, но ей было неспокойно, и она посмотрела на бескрайние морские просторы, чтобы найти утешение там. Но помощь пришла оттуда, откуда меньше всего ожидалось. Зандер положил руку ей на плечо, и впервые за долгое время Шарлотта не отстранилась. Теплое прикосновение успокаивало, и она хотела покоя.
– Могу только догадываться, какого ты обо мне мнения. Возможно, тебе все равно, что я думаю, но ты сделала правильный выбор.
Шарлотта не должна была обращать внимания на его слова, но они неожиданно принесли облегчение. На ее глаза навернулись слезы.
– Это тяжелый выбор, – пробормотала она.
– Легкого выбора не бывает, – заметил Зандер. – В безвыходных ситуациях всегда надо принять решение. Если бы твоя мать знала до болезни, как далеко все зайдет, возможно, она сама бы настояла.
– Сомневаюсь. – Шарлотта слабо, но искренне улыбнулась. – Я правда люблю ее, но она сложный человек.
– Наверное, она старалась и делала, что могла, – предположил Зандер, и, взглянув на него, увидев, как быстро он отвел глаза, Шарлотта поняла, что он пожалел о своих словах.