Не знаю, чего мне больше всего хотелось в тот момент — стиснуть покрепче зубы или поднять голову и завыть. Три раза вдохнув и выдохнув, я смог говорить:
— И почему же? Послушайте, не одни мы считаем, что правительственная программа непозволительно обширна, дорога и раздута. — На то она и правительственная программа. — Конечно, проект „Селена“ достиг новых высот, разведал новые пути, но… Можно винить в этом Конгресс, или давление общественности, или кого вам угодно, но почитайте любые публикации, имеющие отношение к космосу, поговорите со знающими специалистами в физике или парафизике. И станет ясно, что полет можно было провести гораздо дешевле… для начала выгнав всю армию бюрократов и бумагомарателей. Системы жизнеобеспечения должны быть проще и… О, черт, сложность и риск космических полетов вполне сравнимы с полетом через Атлантику! И расходы должны быть примерно одинаковы. А выходит наоборот. А теперь… после катастрофы в Твердыне, стало ясно, как в действительности космическая программа уязвима.
Я обнаружил, что расцепил руки, расставил ноги и жестикулирую как сумасшедший. И заставил себя сесть, как прежде.
— Значит, операция „Луна“ старается подорвать проект „Селена“?
— Нет, черт побери! — взорвался я. — Можете вы напрячь воображение и представить нас не мошенниками, а кем-то другим?! Для вашего сведения, я свою жену тоже не обманываю.
— Я на это не намекал, мистер Матучек. И обидеть вас не намеревался. — По его голосу стало понятно, что обиделся он сам.
— Хорошо, — проворчал я. — Я думал, что вы уже в курсе. — Может, он и был в курсе и просто водил меня за нос. — Если нет, тогда слушайте. В течение последних двух лет несколько технически подкованных членов операции „Луна“ проводили серьезное исследование альтернативы космическим полетам. Мы занимались этим в свободное время, сами или с „Норнами“, за счет фонда организации или на собственные сбережения. Мы работали с согласия проекта „Селена“, самого доктора аль-Банни в частности, который был рад, что у нас нет засилья бюрократов. Он не возражал. Напротив. Сам он предпочитал грандиозные проекты, вместе с правительством и общественностью. Но в целом он стремился к тому, чтобы люди вышли в космос, а уж каким путем — не важно. Почему бы не поощрить альтернативный проект? Он даже предоставил нам небольшой кусочек лунного камня для экспериментов. Метеориты мы раздобывали сами.
Я иссяк. И целую минуту блаженной тишины разглядывал наши цветочные горшки.
— Лунный камень? — Снип казался искренне заинтересованным. — А как вы его достали?
Изъясняться научным языком — все равно что пить из горного ручья.
— Метеориты отрываются от поверхности Луны… или Марса, или дальнего астероида, или какого-нибудь спутника Юпитера… от сильного удара. Пропутешествовав тысячи или миллионы лет, некоторые притягиваются к Земле. Они частично сгорают в атмосфере, но не до конца, и падают на Землю. Существуют разнообразные технологии — спектроскопические, алхимические и симпатические для идентификации их прежнего местопребывания. Но я не особо в этом разбираюсь. Дело в том, что части небесных тел находятся в резонансе с их источником — по закону подобия. Что позволяет вычислить траекторию и направление космического корабля. Я считаю, что в дальнейшем это не понадобится, — „если астронавтика не вымрет как наука в ближайшее время“, — но в настоящий момент это весьма существенно. Даже если вы не намерены путешествовать так далеко и так долго — а мы, конечно, не намерены, — часть предполагаемой цели помогает идти верным курсом, как, э-э, как когда-то считалось, должны были помогать мощи святого.
А может, и помогали. Истинная магическая сила продолжала существовать и в железном веке и дотянула до средних веков. Утверждают, что ее позднейшие проявления — некоторое существа и редкие заклинания — приходились даже на восемнадцатое сто-летие. Но с тех пор металломагнетизм распространился повсеместно и загнал всех уцелевших в Долгий Сон.
— Понятно. Очень интересно. Спасибо, — заговорил Снип совсем как человек. — Вы дали мне информацию к размышлению, мистер Матучек.
— Пока вы размышляете, не согласитесь ли выпить чашечку кофе? — предложил я. Скорее удрать отсюда подальше!
— Что ж, не откажусь. У меня будет пять-десять минут, прежде Чем мы перейдем к деталям. Сливки, сахара не надо.
И Снип углубился в свои бумаги. Я встал и вышел.
По дороге в кухню я услышал позади себя тихое „цок-цок“ и, обернувшись, обнаружил Эдгара, вышагивающего из гостиной. Поскольку я был занят, то не обратил на птицу особого внимания. Он любил летать по дому, но в помещениях с низким потолком предпочитал передвигаться пешком.
В кухне я поставил чайник на огонь, решив, что с такими успехами кофе нам придется пить не один раз. Он почти закипел, когда вошла Джинни.
— Я услышала, что ты спустился, — сказала она. — Крисса заснула.
Мое сердце возликовало, и не только потому, что падающие из окна лучи солнца зажгли ее рыжие волосы и обрисовали стройный контур фигурки.
— Слава богу! Мне страшно возвращаться туда в одиночку. В подобных вопросах я чувствую себя ягненком под ножом мясника.
— Что случилось?
Я рассказал. Она нахмурилась.
— Ты не должен был орать на него, неважно по какому поводу. С такими людьми нужно обходиться повежливей. И решать все вопросы полюбовно.
— С чего бы это? Разве мы что-то натворили, или у нас счета не в порядке? А?
Она покачала головой, вздохнула и улыбнулась.
— Мой бедный, наивный муж, это уже не относится к делу. Если инквизитор вдруг тебя невзлюбит, он найдет массу способов заставить пожалеть, что ты на свет родился. Мы виновны, пока не доказали обратного, разве ты забыл?
— Ладно, я буду вести себя хорошо. — Я выдавил улыбку. — А ты будешь жутко обаятельной. А еще тактичной, эффектной и совершенно неотразимой. — Я запнулся. — И все-таки что-то в нем такое есть. Едва ощутимое, но… его одежда…
— Ах, это. Я тоже почувствовала и быстренько проверила его на магию, прежде чем оставить Криссу. Все просто. Как я и подозревала, на нем заклятие детектора лжи. Когда он слышит неправду, у него по коже идут мурашки.
— Ого! А Конституцией это не воспрещается?
— В суде такое свидетельство не рассматривается, но… — Она развела руками.
— По крайней мере он узнает, что мы действуем в рамках закона.
— Не обязательно. Любая профессиональная ведьма или колдун могут соорудить контрзаклинание.
— А почему ты тогда не соорудила?
— Потому что он или его помощник могли установить здесь детекторы. И если я произнесу что-либо сильнее его заклятия, они это зафиксируют. Приборы не отметят, что именно я сделала, но зато его подозрения против нас перерастут в уверенность.