Изучая текст, Лисбет наморщила лоб. Под конец она взяла стилус и отстучала еще несколько строчек.
В какой-то момент, пока я по-прежнему лежала с заклеенным ртом, Бьюрман прокомментировал тот факт, что я увлекаюсь татуировками и пирсингом, особо отметив кольцо в левом соске. Он спросил, нравится ли мне пирсинг, и вышел из комнаты, а потом вернулся с булавкой, которой проткнул мне правый сосок.
Перечитав новый текст, она одобрительно кивнула. Бюрократический стиль придавал тексту такой сюрреалистический оттенок, что он казался прямо-таки плодом фантазии.
История звучала просто-напросто неправдоподобно.
Этого-то Лисбет Саландер и добивалась.
Тут до нее донеслось бряцание связки ключей. Она немедленно выключила компьютер и поместила его в нишу за прикроватной тумбочкой. Вошла Анника Джаннини, и Лисбет нахмурила брови. Уже начало десятого вечера, и обычно Джаннини так поздно не появляется.
— Здравствуй, Лисбет.
— Здравствуй.
— Как ты себя чувствуешь?
— Я еще не готова.
Анника Джаннини вздохнула.
— Лисбет… суд назначили на тринадцатое июля.
— Нормально.
— Нет, это не нормально. Время уходит, а ты по-прежнему мне не доверяешь. Я начинаю бояться, что совершила колоссальную ошибку, согласившись быть твоим адвокатом. Чтобы у нас был хоть малейший шанс, ты должна мне доверять. Нам необходимо сотрудничать.
Лисбет посмотрела на Аннику Джаннини долгим изучающим взглядом. Под конец она откинулась на подушку и уставилась в потолок.
— Я знаю, что нам надо делать, — сказала она. — Я поняла план Микаэля, и он прав.
— Я в этом не уверена, — ответила Анника.
— А я уверена.
— Полиция снова рвется тебя допрашивать — это некий Ханс Фасте из Стокгольма.
— Пусть допрашивает. Я не скажу ему ни слова.
— Тебе придется представить объяснение.
Лисбет пристально посмотрела на Аннику Джаннини.
— Повторяю. Полиции мы не скажем ни слова. Когда мы придем на этот суд, прокурор не сможет опираться ни на одну букву из какого-либо допроса. У них будет только моя объяснительная записка, которую я сейчас составляю и многие части которой покажутся им невероятными. А получат они ее всего за несколько дней до суда.
— А когда ты собираешься браться за ручку и начинать писать свои объяснения?
— Ты получишь их через несколько дней. Но к прокурору они должны попасть только непосредственно перед судом.
На лице Анники Джаннини читалось сомнение. Лисбет вдруг ей слегка улыбнулась кривой улыбкой.
— Ты говоришь о доверии. А я могу на тебя полагаться?
— Разумеется.
— О'кей, ты можешь потихоньку пронести мне карманный компьютер, чтобы я могла общаться с людьми по Интернету?
— Нет. Конечно нет. Если это вскроется, меня привлекут к судебной ответственности и лишат лицензии адвоката.
— А если такой компьютер принесет мне кто-нибудь другой, ты заявишь в полицию?
Анника удивленно подняла брови.
— Если я об этом не узнаю…
— А если узнаешь? Что ты предпримешь?
Анника надолго задумалась.
— Закрою на это глаза. Что дальше?
— Этот гипотетический компьютер вскоре пришлет тебе гипотетическое электронное сообщение. Когда ты его прочтешь, я хочу, чтобы ты снова ко мне пришла.
— Лисбет…
— Подожди. Дело обстоит так. Прокурор играет краплеными картами. Я в любом случае нахожусь в проигрышном положении, а цель суда — упечь меня в закрытую психиатрическую лечебницу.
— Я знаю.
— Чтобы выжить, я должна бороться, тоже играя с нарушением правил.
В конце концов Анника Джаннини кивнула.
— Придя ко мне впервые, ты передала мне привет от Микаэля Блумквиста. Он тогда сказал, что сообщил тебе почти все, за несколькими исключениями. Одно из них касалось моих способностей, которые он обнаружил во время нашего пребывания в Хедестаде.
— Да.
— Он имел в виду то, что я классно владею компьютером. Настолько хорошо, что могу скопировать и прочесть содержимое компьютера прокурора Экстрёма.
Анника Джаннини побледнела.
— Тебе в такое ввязываться нельзя. Значит, ты не сможешь воспользоваться этим материалом в суде, — сказала Лисбет.
— Да, едва ли.
— Следовательно, тебе ничего об этом не известно.
— О'кей.
— Зато кто-нибудь другой, например твой брат, сможет опубликовать фрагменты этого материала. Планируя стратегию на суд, ты должна это учитывать.
— Понятно.
— Анника, в этом процессе все будет зависеть от того, чьи методы окажутся более крутыми.
— Я знаю.
— Как адвокат, ты мне вполне подходишь. Я тебе доверяю и нуждаюсь в твоей помощи.
— Хм.
— Но если ты воспротивишься тому, что я тоже использую неэтичные методы, мы проиграем.
— Да.
— В таком случае я хочу знать об этом сейчас. Тогда мне придется тебя уволить и найти себе другого адвоката.
— Лисбет, я не могу пойти на нарушение закона.
— Тебе не придется ничего нарушать. Но ты должна закрыть глаза на то, что это буду делать я. Ты сможешь?
Лисбет Саландер почти минуту терпеливо ждала, пока Анника Джаннини наконец кивнула.
— Отлично. Давай я в общих чертах расскажу тебе о содержании своей объяснительной записки.
Они проговорили два часа.
Моника Фигуэрола не ошиблась — бурек боснийского ресторана оказался просто великолепен. Когда она возвращалась из туалета, Микаэль Блумквист осторожно окинул взглядом ее фигуру. Двигалась она грациозно, как балерина, но ее тело… Микаэль не мог им не восхищаться и с трудом подавил желание протянуть руку и пощупать мышцы ее ног.
— Как долго вы уже занимаетесь спортом? — поинтересовался он.
— С подросткового возраста.
— И сколько часов в неделю вы уделяете тренировкам?
— Два часа в день. Иногда три.
— Зачем? То есть я понимаю, зачем люди занимаются спортом, но…
— Вы считаете, что это слишком много.
— Даже сам не знаю, что имел в виду.