Глаза Эрики Бергер сузились, она вся похолодела. Слова «шлюха» с нее уже хватило.
— Неужели вы действительно верите в то, что кто-нибудь станет с этим считаться? Думаете, что вам удастся при помощи этой пустой болтовни отправить меня в отставку? И какого черта было посылать мне эту писанину анонимно?
— Дело обстоит совсем не так, Боргшё.
— В таком случае расскажите, как оно обстоит.
— Статью вам послал Петер Фредрикссон. Он со вчерашнего дня уволен из «СМП».
— Дьявол, о чем это вы говорите?
— Долгая история. Но я держала статью при себе уже больше двух недель, пытаясь придумать, как мне лучше с вами о ней поговорить.
— За этим текстом стоите вы.
— Нет, не я. Собрал материал и написал статью Хенри Кортес. Я о ней ничего не знала.
— И вы хотите, чтобы я в это поверил?
— Как только мои коллеги из «Миллениума» обнаружили, что текст касается вас, Микаэль Блумквист приостановил его публикацию, позвонил мне и передал копию статьи, чтобы я могла решить, как выйти из этой истории с наименьшими потерями. У меня статью выкрали, и теперь она оказалась у вас. В «Миллениуме» хотели дать мне шанс поговорить с вами до ее публикации, а публиковать статью предполагается в августе.
— Я еще никогда не встречал такой бесстыжей журналистки. Вы обскакали всех.
— О'кей. Раз уж вы прочитали репортаж, может быть, вы заодно просмотрели и материалы журналистского расследования. К статье Кортеса не подкопаешься, ее вполне можно публиковать. И вам это известно.
— Что это, черт возьми, должно означать?
— Если вы останетесь председателем правления к моменту, когда «Миллениум» опубликует статью, «СМП» это сильно повредит. Я отчаянно размышляла, пытаясь найти выход, но так и не нашла.
— Что вы хотите сказать?
— Вам необходимо уйти.
— Вы шутите? Я не сделал ничего такого, что противоречит закону.
— Магнус, неужели вы действительно не понимаете масштабов этого разоблачения? Не заставляйте меня созывать правление, это приведет только к лишнему позору.
— Вам не придется ничего созывать. Ваша работа в «СМП» закончена.
— Сорри. Уволить меня может только правление. Пожалуйста, приглашайте их на экстренное заседание. Я бы предложила прямо сегодня во второй половине дня.
Боргшё обошел вокруг стола и встал так близко к Эрике Бергер, что она ощущала его дыхание.
— Бергер… у тебя еще есть шанс остаться здесь. Отправляйся к своим проклятым приятелям из «Миллениума» и проследи за тем, чтобы эта статейка никогда не увидела свет. Если справишься с этим, я, возможно, забуду все то, что ты натворила.
Эрика Бергер вздохнула.
— Магнус, вы просто не понимаете серьезности ситуации. Я не имею никакого влияния на то, что публикует «Миллениум». Что бы я ни говорила, статью все равно опубликуют. Меня интересует только то, как это скажется на «СМП». Поэтому вы должны уйти.
Боргшё оперся руками о спинку кресла и наклонился к Эрике.
— Твои приятели из «Миллениума», возможно, призадумаются, если узнают, что в тот же миг, как они предадут эту чушь огласке, тебя отсюда выгонят.
Он вновь выпрямился.
— Я сегодня еду на совещание в Норрчёпинг. — Он посмотрел на нее и со значением добавил. — Со «СвеаБюгг».
— Вот как.
— Когда я завтра вернусь, ты доложишь мне, что с этим покончено. Ясно?
Он надел пиджак. Эрика Бергер наблюдала за ним, прищурив глаза.
— Выполнишь аккуратненько, может, и удержишься в «СМП». А теперь освободи мой кабинет.
Она встала, вернулась обратно в стеклянную клетку и в течение двадцати минут сидела в кресле абсолютно неподвижно. Потом подняла трубку и попросила Андерса Хольма зайти. Памятуя прошлые ошибки, он появился в течение минуты.
— Садитесь.
Андерс Хольм поднял брови и сел.
— Ну, в чем я провинился на этот раз? — иронично поинтересовался он.
— Андерс, это мой последний день в «СМП». Я сейчас подаю заявление об уходе. Во время ланча я приглашу вице-председателя и остальных членов правления на заседание.
Он уставился на нее с неподдельным изумлением.
— Я буду рекомендовать вас в качестве исполняющего обязанности главного редактора.
— Что?
— Вы не против?
Андерс Хольм откинулся на спинку стула и посмотрел на Эрику Бергер.
— Я, черт возьми, никогда не хотел становиться главным редактором, — сказал он.
— Я знаю. Но у вас достаточно жесткая хватка, и ради публикации хорошего материала вы пойдете по трупам. Мне бы только хотелось, чтобы у вас было побольше мозгов.
— Что все-таки произошло?
— У нас с вами разный стиль работы. Мы с вами все время ругались по поводу того, как следует подавать материал, и тут мы никогда не сойдемся.
— Да, — сказал он. — Мы никогда не сойдемся. Но возможно, мой стиль старомоден.
— Я не уверена, что «старомоден» правильное слово. Вы классный специалист в области информации, но ведете себя как засранец. В этом нет никакой необходимости. Но больше всего мы ссорились из-за вашей убежденности в том, что на оценку новостей не должны влиять личные пристрастия и что вы как начальник информационного отдела не должны подобного допускать.
Эрика Бергер вдруг язвительно улыбнулась Андерсу Хольму, потом открыла сумку и достала оригиналы материалов о Боргшё.
— Давайте проверим ваше чутье на новости. У меня имеется статья, полученная от Хенри Кортеса, сотрудника «Миллениума». Я сегодня утром решила, что мы дадим эту статью как главный материал дня.
Она бросила папку Хольму на колени.
— Вы — начальник информационного отдела. Будет интересно узнать, разделяете ли вы мою оценку данной новости.
Андерс Хольм открыл папку и принялся читать. Уже после первых строк его глаза расширились, он выпрямился на стуле и посмотрел на Эрику Бергер в упор. Потом опустил глаза и прочел статью от начала до конца, затем открыл и стал внимательно читать документацию, на что ушло двадцать минут. Потом он медленно отложил папку в сторону.
— Разразится грандиозный скандал.
— Знаю. Поэтому я сегодня подаю заявление об уходе. «Миллениум» предполагал напечатать статью в июньском номере, но Микаэль Блумквист наложил вето. Он дал текст мне, чтобы я могла поговорить с Боргшё до выхода статьи.