Микаэль кивнул. Он вдруг осознал, что не беспокоился за нее — просто исходил из того, что она выживет, иначе и быть не могло.
— Что-нибудь еще интересное произошло? — спросил он.
Соня Мудиг посмотрела на него с сомнением, прикидывая, какую информацию можно доверить журналисту, который вообще-то знает об этой истории больше ее. С другой стороны, она сама села к нему за стол, да и, вероятно, более сотни репортеров уже успели разведать, чем занимается полиция.
— Мне бы не хотелось, чтобы меня цитировали, — сказала она.
— Я спрашиваю исключительно из личного интереса.
Она кивнула и рассказала, что полиция усиленно разыскивает Рональда Нидермана по всей стране и особенно в районе Мальме.
— А Залаченко? Вы его допросили?
— Да, допросили.
— И?
— Об этом я не могу рассказывать.
— Бросьте, Соня. Мне станет известно все, о чем вы с ним разговаривали, примерно через час после того, как я доберусь до редакции в Стокгольме. Кроме того, я не напишу ни слова из того, что вы мне расскажете.
Она немного поколебалась, а потом посмотрела ему в глаза.
— Он подал в полицию заявление на Лисбет Саландер за то, что она якобы пыталась его убить. Возможно, ее арестуют за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью или за попытку убийства.
— А она, скорее всего, сошлется на право на необходимую оборону.
— Надеюсь, — произнесла Соня Мудиг.
Микаэль посмотрел на нее пристальным взглядом.
— Несколько странно слышать это от полицейского, — выжидающе сказал он.
— Бодин… Залаченко скользкий, как угорь, и на все вопросы у него находится ответ. Я совершенно убеждена в том, что дело обстоит более или менее так, как вы нам вчера говорили. Это означает, что Саландер многократно становилась жертвой противоправных действий с тех пор, как ей исполнилось двенадцать лет.
Микаэль кивнул.
— Эту историю я и собираюсь опубликовать, — сказал он.
— В некоторых кругах она популярностью пользоваться не будет.
Соня еще немного поколебалась. Микаэль ждал.
— Полчаса назад я говорила с Бублански. Он мало что сказал, но, похоже, предварительное следствие по обвинению Саландер в убийстве ваших друзей закрыто. Фокус переместился на Нидермана.
— И это означает, что…
Он не договорил, оставив вопрос висеть в воздухе. Соня Мудиг пожала плечами.
— Кто будет заниматься расследованием дела Саландер?
— Я не знаю. Происшедшее в Госсеберге находится, в первую очередь, в компетенции Гётеборга. Однако я предполагаю, что перед выдвижением обвинения кому-нибудь в Стокгольме поручат объединить весь материал.
— Понимаю. Спорим, что СЭПО возьмет расследование на себя?
Она помотала головой.
Поезд приближался к Алингсосу. Микаэль склонился к собеседнице.
— Соня… я думаю, вы понимаете, к чему все идет. Если история Залаченко получит огласку, разразится грандиозный скандал. Группа сотрудников СЭПО вступила в сговор с психиатром, чтобы засадить Саландер в психушку. Им остается только упорно настаивать на том, что Лисбет Саландер действительно сумасшедшая и что принудительное помещение ее в лечебницу в девяносто первом году было обоснованным.
Соня Мудиг кивнула.
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помешать этому плану, — продолжал Микаэль. — Лисбет Саландер так же нормальна, как и мы с вами. Своеобразна, да, безусловно, однако ее умственные способности не вызывают никаких сомнений.
Соня Мудиг снова кивнула. Микаэль сделал паузу, чтобы дать ей время усвоить сказанное.
— Мне потребуется помощь кого-нибудь с той стороны баррикад, на кого я смогу полагаться, — сказал он.
Она посмотрела ему в глаза и покачала головой:
— Я не компетентна определять, страдает ли Лисбет Саландер психическим заболеванием.
— Да, но вы компетентны решать, подвергалась она противоправным действиям или нет.
— Что вы предлагаете?
— Я не прошу, чтобы вы стучали на коллег, но хочу, чтобы вы снабжали меня информацией, если обнаружите, что Лисбет грозит опасность снова стать жертвой противоправных действий.
Соня Мудиг молчала.
— Я не прошу, чтобы вы раскрывали технические детали следствия или что-то подобное. Оценивайте ситуацию сами. Но мне необходимо знать, как будет развиваться история с судебным преследованием Лисбет Саландер.
— Это похоже на верный способ заработать увольнение.
— Вы — источник. Я ни при каких обстоятельствах не назову вашего имени и не поставлю вас в затруднительное положение.
Он достал блокнот и написал адрес электронной почты.
— Это анонимный интернетовский адрес. Если захотите что-нибудь сообщить, можете им воспользоваться. Только не пишите со своего обычного официального адреса. Создайте собственный временный адрес в Интернете.
Соня Мудиг взяла листок и положила во внутренний карман пиджака. Обещать она ничего не обещала.
В субботу в семь часов утра инспектора уголовной полиции Маркуса Эрландера разбудил телефонный звонок. Слышались голоса из телевизора, с кухни долетал запах кофе — жена уже погрузилась в утренние хлопоты. До своей квартиры в городке Мёльндаль под Гётеборгом он добрался к часу ночи и проспал только часов пять, а перед тем провел на ногах почти двадцать два часа. В результате, протягивая руку к телефону, он чувствовал себя далеко не выспавшимся.
— Мортенссон, патрульная служба, ночное дежурство. Ты успел проснуться?
— Нет, — ответил Эрландер. — Я едва успел заснуть. Что случилось?
— Новости. Нашли Аниту Касперссон.
— Где?
— На подъезде к селению Сеглора, к югу от Буроса.
Эрландер мысленно представил себе карту.
— На юг, — сказал он. — Он выбирает мелкие дороги. Должно быть, проехал по шоссе сто восемьдесят над Буросом и свернул на юг. Мы предупредили Мальме?
— И Хельсингборг, Ландскруну и Треллеборг. И Карлекруну. Я имею в виду паром на восток.
Эрландер встал и потер шею.
— У него теперь почти сутки преимущества. Он мог уже покинуть страну. Как нашли Касперссон?
— Она постучалась в дверь виллы на въезде в Сеглору.
— Что?
— Она постучалась…
— Я слышал. Ты хочешь сказать, что она жива?