— Что мы будем делать? — спросил Валтари.
— Сейчас мы пойдем и сообщим полиции о том, что случилось.
— Полиции?
— Да, черт возьми. В доме полно моих отпечатков пальцев. Я хочу, чтобы Йоранссона с его сукой обнаружили как можно скорее, тогда судмедэксперты смогут установить, что они умерли, пока я сидел в изоляторе.
— Понятно.
— Отлично. Разыщи Бенни К. Я хочу с ним поговорить. Разумеется, если он еще жив. А потом мы займемся поисками Рональда Нидермана. Надо привлечь к этому делу всех до единого наших людей в клубах по всей Скандинавии. Мне нужна голова этой скотины на блюде. Он, вероятно, разъезжает на машине Йоранссона. Раздобудь ее регистрационный номер.
Когда Лисбет Саландер проснулась, было уже два часа дня субботы и какой-то доктор ее ощупывал.
— Доброе утро, — сказал он. — Меня зовут Бенни Свантессон, я врач. Вам больно?
— Да, — ответила Лисбет Саландер.
— Вам сейчас дадут болеутоляющее. Но сперва я хочу вас осмотреть.
Он сдавливал, ощупывал и ковырял ее израненное тело. Лисбет успела здорово разозлиться еще до того, как он закончил, но решила, что у нее слишком мало сил и лучше ей промолчать, чем начинать пребывание в Сальгренской больнице со ссоры.
— Как мои дела? — спросила она.
— Думаю, все будет в порядке, — ответил врач и что-то записал перед тем, как подняться.
Информации ей это особо не прибавило.
Когда он ушел, появилась сестра, которая помогла Лисбет разобраться с судном. Затем ей дали возможность снова заснуть.
Александр Залаченко, он же Карл Аксель Бодин, обедал. Есть он мог исключительно жидкую пищу — малейшие движения мускулов лица вызывали страшную боль в челюсти и скуле, а о том, чтобы жевать, не могло быть и речи. Во время проведенной той ночью операции скулу ему скрепили двумя титановыми винтами.
Однако с этой болью он справлялся. К боли Залаченко было не привыкать. Ничто не могло сравниться с той болью, которую ему пришлось терпеть в течение нескольких недель и месяцев пятнадцать лет назад, после того как он факелом горел в машине на Лундагатан. Лечение тогда вылилось в бесконечный марафон мук.
Теперь врачи решили, что его жизнь, скорее всего, вне опасности, но раны были серьезными, и, учитывая преклонный возраст, пациента на несколько дней все-таки оставили в реанимационном отделении.
За субботу он принял четверых посетителей.
Около десяти часов опять пришел инспектор Эрландер, но на этот раз он оставил дома эту акулу Соню Мудиг и вместо нее привел с собой значительно более симпатичного инспектора уголовной полиции Йеркера Хольмберга. Они задавали приблизительно те же вопросы о Рональде Нидермане, что и накануне вечером, однако Залаченко хорошо продумал свою историю и не допустил ни единой ошибки. Когда они стали приставать к нему с вопросами о его возможной причастности к траффикингу и другой криминальной деятельности, он опять-таки все отрицал. Он — пенсионер по болезни и даже не понимает, о чем они говорят. Залаченко валил все на Рональда Нидермана и предлагал любую посильную помощь в определении местонахождения сбежавшего убийцы полицейского.
К сожалению, на практике он, разумеется, мало чем может помочь, ведь он не имеет ни малейшего представления о том, с кем Нидерман общается и у кого может искать убежища.
Около одиннадцати к нему ненадолго зашел представитель прокуратуры, который формально довел до его сведения, что он подозревается в участии в умышленном причинении тяжкого вреда здоровью или попытке убийства Лисбет Саландер. В ответ Залаченко стал терпеливо объяснять, что жертвой преступления является он и что на самом деле это Лисбет Саландер пыталась убить его. Представитель прокуратуры предложил ему правовую помощь в форме предоставления государственного защитника. Залаченко пообещал это обдумать.
Правда, ничего обдумывать он не собирался. У него уже имелся адвокат, и этим утром Залаченко первым делом позвонил ему и попросил немедленно приехать. Вследствие этого третьим посетителем у его больничной койки оказался Мартин Тумассон. Он неторопливо вошел с беззаботным видом, пригладил рукой копну светлых волос, поправил очки и поздоровался за руку со своим клиентом. Он был немного полноват, но очень хорош собой. Его, правда, подозревали в работе на югославскую мафию и следствие по этому поводу еще не закончилось, но в то же время он имел репутацию адвоката, выигрывающего свои дела.
Залаченко его посоветовал знакомый по бизнесу пять лет назад, когда ему потребовалось реорганизовать некоторые фонды, связанные с принадлежащей ему маленькой финансовой компанией в Лихтенштейне. Речь шла не о каких-то там безумных суммах, но Тумассон сработал великолепно, и Залаченко удалось уйти от уплаты налогов. После этого Залаченко еще пару раз прибегал к его услугам. Тумассон понимал, что деньги клиента имеют криминальное происхождение, но его это, похоже, не волновало. В конце концов Залаченко решил реорганизовать всю деятельность и создать новую компанию, принадлежавшую ему самому и Нидерману. Он предложил Тумассону войти в фирму третьим, негласным, партнером и заниматься финансами. Тумассон, не раздумывая, согласился.
— О, господин Бодин, вид у вас не слишком вдохновляющий.
— Я подвергся жестокому избиению и попытке убийства, — сказал Залаченко.
— Я вижу. Если я правильно понял, то это дело рук некой Лисбет Саландер.
Залаченко понизил голос.
— Наш партнер Нидерман, как вы уже знаете, здорово влип.
— Я это понял.
— Полиция подозревает, что я замешан в этом деле…
— Что, разумеется, не так. Вы — жертва, и важно немедленно проследить за тем, чтобы этой мыслью прониклись СМИ. Фрёкен Саландер ведь уже в некотором роде прославилась не с самой лучшей стороны… Я этим займусь.
— Спасибо.
— Но позвольте мне сразу же подчеркнуть, что я не являюсь адвокатом по уголовным делам. Тут вам потребуется помощь специалиста. Я подыщу адвоката, на которого вы сможете положиться.
Четвертый посетитель прибыл в одиннадцать часов вечера и сумел миновать медсестер, предъявив удостоверение и заявив, что у него неотложное дело. Когда его проводили в палату Залаченко, пациент еще не спал, а лежал, размышляя.
— Меня зовут Юнас Сандберг, — представился гость, протянув руку, которую Залаченко проигнорировал.
На вид пришедшему было лет тридцать пять. Песочного цвета волосы, одет неформально: джинсы, клетчатая рубашка и кожаная куртка. Залаченко молча разглядывал его секунд пятнадцать.
— Меня как раз интересовало, когда кто-нибудь из вас появится.
— Я работаю в Службе безопасности Главного полицейского управления, — сказал Юнас Сандберг и показал удостоверение.