— Затем проверь биографию Эверта Гульберга. Я о нем никогда не слышал, но мой источник утверждает, что он должен быть как-то связан со Службой безопасности.
— Получается, что кто-то из Беза заказал убийство шпиона семидесятивосьмилетнему старику. Я в это не верю.
— Тем не менее проверь. Расследование должно проводиться в тайне. Прежде чем что-либо предпринять, обязательно информируй меня. Я не хочу, чтобы пошли круги по воде.
— Вы заказываете расследование огромного масштаба. Как же я сумею справиться в одиночку?
— Работать в одиночку тебе не придется. Ты должна лишь произвести первый контроль. Если ты придешь и скажешь, что проверила и ничего не обнаружила, то все прекрасно. А если обнаружишь что-либо подозрительное, то будем решать, что делать дальше.
Обеденный перерыв Моника Фигуэрола посвятила занятиям на силовых тренажерах в спортзале полицейского управления. Сам обед, состоявший из черного кофе с бутербродом и фрикаделек со свекольным салатом, она отнесла к себе в кабинет. Там Моника закрыла дверь, очистила письменный стол и, откусив кусок бутерброда, принялась читать отчет Гуннара Бьёрка.
Она прочла также приложение, содержавшее переписку между Бьёрком и доктором Петером Телеборьяном. Выписала из отчета все имена и отдельные события, которые предстояло проверить. Через два часа она встала и принесла еще кофе из кофейного автомата. Выходя из кабинета, она заперла дверь, как требовали инструкции ГПУ/Без.
Первым делом Моника взялась проверять регистрационный номер отчета. Она позвонила регистратору и получила ответ, что отчета с таким номером не существует. Ее вторым шагом стало обращение к архиву СМИ. Результат оказался лучше: обе вечерние газеты и одна утренняя сообщали о человеке, серьезно пострадавшем во время пожара в машине на Лундагатан в тот самый день 1991 года. Жертвой несчастного случая значился мужчина средних лет, не названный по имени. Одна из вечерних газет писала, что, по словам свидетеля, машину нарочно подожгла какая-то девочка. Значит, это и была та пресловутая зажигательная бомба, которую Лисбет Саландер бросила в русского агента по фамилии Залаченко. По крайней мере, само происшествие, похоже, действительно имело место.
Человек по имени Гуннар Бьёрк, значившийся автором отчета, тоже существовал в действительности и являлся высокопоставленным должностным лицом отдела по работе с иностранцами, страдал от грыжи межпозвоночного диска и, к сожалению, скончался, совершив самоубийство.
Отдел кадров, однако, не мог сообщить, чем занимался Гуннар Бьёрк в 1991 году. Сведения имели гриф секретности даже для сотрудников ГПУ/Без. Ничего необычного в этом не было.
Проверить то, что Лисбет Саландер в 1991 году проживала на Лундагатан, а последующие два года провела в детской психиатрической клинике Святого Стефана, труда не составило. По крайней мере, в этих моментах содержание отчета не противоречило реальности.
Петер Телеборьян был известным психиатром, часто выступавшим по телевидению. В 1991 году он работал в клинике Святого Стефана и сейчас занимал должность ее главврача.
Моника Фигуэрола долго обдумывала значение отчета. Потом позвонила заместителю начальника отдела кадров.
— У меня тут имеется трудный вопрос, — объяснила она.
— Какой?
— Мы в отделе охраны конституции проводим анализ, в котором речь идет об оценке надежности человека и его общего психического здоровья. Мне необходимо проконсультироваться с психиатром или другим специалистом, имеющим право доступа к секретной информации. Мне рекомендовали доктора Петера Телеборьяна, и я хотела бы знать, могу ли я к нему обратиться.
Прошло несколько минут, прежде чем она получила ответ.
— Доктор Петер Телеборьян несколько раз привлекался у нас в качестве консультанта со стороны. Он считается надежным, и вы можете в общих чертах обсуждать с ним засекреченную информацию. Но прежде чем обратиться к нему, вы должны выполнить бюрократическую процедуру: получить согласие своего начальника и сделать формальный запрос на разрешение консультироваться с Телеборьяном.
Сердце Моники Фигуэролы слегка дрогнуло. Она установила то, что могло быть известно лишь очень ограниченному кругу: Петер Телеборьян имел дела с ГПУ/Без. Тем самым достоверность отчета хотя бы частично подтверждалась.
Она отложила отчет в сторону и занялась другими фактами, которыми ее снабдил Торстен Эдклинт, — стала изучать сделанные Кристером Мальмом снимки двух человек, как утверждалось, преследовавших Микаэля Блумквиста от кафе «Копакабана» первого мая.
Проверив регистровые записи автомобилей, она убедилась, что Йоран Мортенссон тоже существует в действительности и владеет автомобилем «вольво» серого цвета с указанным регистрационным номером. Потом получила в отделе кадров Службы безопасности подтверждение того, что он является сотрудником ГПУ/Без. Даже самая поверхностная проверка показывала, что и эта информация, похоже, верна. Сердце Моники стукнуло еще раз.
Йоран Мортенссон работал в отделе личной охраны в качестве телохранителя и входил в группу сотрудников, неоднократно обеспечивавших безопасность премьер-министра. Несколько недель назад его временно одолжили отделу контрразведки. От служебных обязанностей его освободили 10 апреля, через несколько дней после того, как Александр Залаченко и Лисбет Саландер были доставлены в Сальгренскую больницу. Правда, в такого рода временных перестановках не было ничего необычного, если для какого-то срочного дела не хватало сотрудников.
Затем Моника Фигуэрола позвонила заместителю начальника отдела контрразведки, которого знала лично, поскольку недолгое время работала у него в отделе. Она спросила, занят ли Йоран Мортенссон чем-то важным или его можно одолжить для проведения расследования в отделе охраны конституции.
Заместитель начальника контрразведки очень удивился. Вероятно, Монику Фигуэролу неверно информировали. Йорана Мортенссона из отдела личной охраны контрразведке не одалживали. Сожалею.
Положив трубку, Моника Фигуэрола в течение двух минут смотрела на телефон. В личной охране считали, что Мортенссон переведен в контрразведку. Контрразведка считала, что ничего подобного не происходило. Такие переброски должны рассматриваться и одобряться начальником канцелярии. Моника потянулась к трубке, чтобы позвонить начальнику канцелярии, но остановилась. Отдел личной охраны мог отдать Мортенссона только с одобрения начальника канцелярии. Но в контрразведке Мортенссона нет. Начальник канцелярии не может об этом не знать. А если Мортенссон переведен в какой-то другой отдел, ведущий слежку за Микаэлем Блумквистом, то начальник канцелярии непременно должен быть в курсе.
Торстен Эдклинт велел ей следить, чтобы не пошли круги по воде. А позвонить начальнику канцелярии было все равно что бросить в маленький пруд огромный камень.
Усаживаясь в понедельник, в половине одиннадцатого утра, за свой письменный стол в стеклянной клетке, Эрика Бергер вздохнула с облегчением. Ей страшно хотелось свежего горячего кофе из автомата. За первые два часа рабочего дня она успела побывать на двух собраниях. Первым было пятнадцатиминутное утреннее совещание, на котором ответственный секретарь редакции Петер Фредрикссон наметил основные направления работы на день. Поскольку Андерсу Хольму Эрика не доверяла, ей все больше приходилось полагаться на мнение Фредрикссона.