— Речь идет об экономии средств. Только и всего.
— В отделе культуры не занято три ставки. В экономической редакции не хватает одной ставки. Юридической редакции практически не существует — там у нас имеется только руководитель, который для каждого задания набирает репортеров из общей редакции. И так далее. Газета всерьез не следила за деятельностью государственных управлений и ведомств по крайней мере лет восемь. Здесь мы пребываем в полной зависимости от внештатных работников и материалов Телеграфного агентства. А как вам известно, Телеграфное агентство уже много лет назад упразднило у себя соответствующую редакцию. Иными словами, в Швеции не существует ни одной редакции, которая освещает деятельность государственных управлений и ведомств.
— Газетная отрасль находится в бедственном положении…
— Реальность такова, что либо «СМП» следует незамедлительно закрыть, либо правление должно переходить к решительным действиям. У нас сегодня меньше сотрудников, но им приходится ежедневно создавать больше текстов. Статьи получаются плохими, поверхностными и не вызывающими доверия. Следовательно, народ перестает читать «СМП».
— Вы не понимаете того…
— Я устала слушать, что я чего-то не понимаю. Я не какая-нибудь ученица на профориентации, которая находится тут ради развлечения.
— Но ваше предложение безумно.
— Почему же?
— Вы предлагаете сделать так, чтобы газета не была прибыльной.
— Послушайте, Сельберг, в течение этого года вы собираетесь раздать двадцати трем акционерам газеты огромную сумму денег в качестве дивидендов. К этому добавятся еще совершенно нелепые бонусные выплаты девяти членам правления, которые обойдутся «СМП» почти в три миллиона крон. Себе самому вы начислили бонус четыреста тысяч крон в качестве вознаграждения за производство сокращений в «СМП». Разумеется, это далеко не такой большой бонус, как отхватывают себе некоторые директора «Скандии», но в моих глазах вы не стоите ни единого эре. Бонус надо выплачивать, когда вы сделаете что-нибудь такое, что укрепит газету. А ваши сокращения на самом деле ослабляют «СМП» и углубляют кризис.
— Это крайне несправедливо. Правление одобрило все предложенные мною меры.
— Правление одобряло ваши меры, поскольку вы гарантировали распределение дивидендов. С этим надо немедленно покончить.
— Значит, вы на полном серьезе предлагаете, чтобы правление отменило все выплаты дивидендов и бонусов. Неужели вы думаете, что держатели акций согласятся на такое пойти?
— Я предлагаю объявить этот год годом нулевой прибыли. Это даст экономию почти в двадцать один миллион крон и возможность сильно укрепить персонал и экономическое положение «СМП». Я предлагаю также снизить зарплату руководителям. Моя зарплата — восемьдесят восемь тысяч крон, что является чистым безумием для газеты, которая не может себе позволить даже заполнить штат спортивной редакции.
— То есть вы хотите снизить собственную зарплату? Вы ратуете за своего рода коммунизм в области оплаты труда?
— Не говорите ерунды. Вы, с учетом годового бонуса, получаете сто двенадцать тысяч крон в месяц. Это аномально. Будь газета стабильной и приноси громадную прибыль, вы вполне могли бы раздавать какие угодно бонусы. Но сейчас вам не время повышать собственный бонус. Я предлагаю наполовину сократить зарплату всем руководителям.
— Вы не понимаете, что наши акционеры являются таковыми, поскольку хотят зарабатывать деньги. Это называется капитализмом. Если вы предложите им терять деньги, они больше не захотят быть акционерами.
— Я не предлагаю им терять деньги, но дело вполне может дойти и до этого. Владение подразумевает ответственность. Как вы справедливо отметили, речь идет о капитализме. Владельцы «СМП» хотят иметь прибыль. Но правила игры таковы, что будет это прибыль или убыток, решает рынок. Согласно вашим рассуждениям, вы хотите, чтобы правила капитализма касались сотрудников «СМП» избирательно, не затрагивая акционеров и лично вас.
Сельберг вздохнул и закатил глаза. Он в растерянности попытался встретиться взглядом с Боргшё, но тот задумчиво изучал состоявшую из девяти пунктов программу Эрики Бергер.
Моника Фигуэрола прождала сорок девять минут, прежде чем Йоран Мортенссон с неизвестным мужчиной вышли из парадной дома номер один по Бельмансгатан. Когда они двинулись в гору, в ее сторону, она подняла камеру «Никон» с телеобъективом 300 миллиметров и сделала два снимка. Убрав камеру в бардачок, Моника вновь обратилась к карте, но случайно бросила взгляд в сторону старого подъемника Мариахиссен и вытаращила глаза от удивления. На краю верхнего яруса Бельмансгатан, рядом с входом в Мариахиссен, стояла темноволосая женщина и цифровой камерой снимала Мортенссона с сообщником. Какого черта… неужели у нас на Бельмансгатан общий съезд шпионов?
Мортенссон с незнакомцем расстались на вершине горы, не сказав друг другу ни слова. Мортенссон направился к своей машине на Тавастгатан, завел мотор, выехал и исчез из поля зрения Моники Фигуэролы.
Она перевела взгляд на зеркало заднего вида и увидела спину мужчины в комбинезоне. Потом подняла взгляд и увидела, что женщина с камерой закончила снимать и направляется в ее сторону.
Орел или решка? Про Йорана Мортенссона она уже знала, кто он такой и чем занимается. Мужчина в комбинезоне и женщина с камерой были темными лошадками. Но, выйдя из машины, она рисковала быть замеченной женщиной с камерой.
Моника продолжала сидеть на месте. В зеркало заднего вида она наблюдала, как мужчина в комбинезоне свернул налево, на Бреннчюркагатан. Она дождалась, пока женщина с камерой дойдет до расположенного прямо перед ней перекрестка, но, вместо того чтобы последовать за мужчиной в комбинезоне, та развернулась на 180 градусов и двинулась вниз, к Бельмансгатан, 1. Перед Моникой Фигуэролой была женщина лет тридцати пяти, с темными, коротко стриженными волосами, в темных джинсах и черной куртке. Как только она немного спустилась с горы, Моника распахнула дверцу машины и побежала к Бреннчюркагатан. Мужчины в комбинезоне видно не было. В следующую секунду от тротуара отъехал фургон «тойота». Моника Фигуэрола увидела мужчину в полупрофиль и запомнила номер машины. Даже если бы она и просмотрела номер, мужчину все равно удалось бы отследить: по бокам фургона располагалась реклама «Ларс Фаульссон. Замки и ключи», и рядом — номер телефона.
Моника не бросилась бегом к машине, чтобы последовать за «тойотой», а пошла обратно спокойно и поднялась на гору как раз вовремя, чтобы увидеть, как женщина с камерой исчезает в парадной Микаэля Блумквиста.
Сев в машину, Моника Фигуэрола записала номер фургона и телефона фирмы Ларса Фаульссона, потом почесала в затылке. Вокруг места проживания Микаэля Блумквиста происходит какое-то жутко таинственное движение. Она подняла взгляд и посмотрела на крышу его дома. Ей было известно, что квартира располагается в мансарде, но по чертежам из городского управления жилищного строительства Моника установила, что она находится с другой стороны дома и выходит окнами на пролив Риддарфьерден и Старый город. Эксклюзивное место жительства в богатом культурными традициями квартале. Может, он хвастливый выскочка?