— Дело обстоит так, — сказал он. — Боргшё является председателем правления и основным владельцем компании под названием «СвеаБюгг», которой, в свою очередь, полностью принадлежит дочерняя фирма «Витавара АБ». Они производят унитазы на предприятии во Вьетнаме, которое значится в ООН как использующее детский труд.
— Повтори.
Микаэль в деталях пересказал написанную Хенри Кортесом статью. Открыв портфель, он достал копии документов. Эрика медленно прочла статью Кортеса, потом подняла взгляд и посмотрела Микаэлю в глаза. В ней поднималась безрассудная паника, смешанная с недоверием.
— Как получилось, что сразу после моего ухода «Миллениум» первым делом начал жесткую проверку членов правления «СМП»?
— Рикки, это не так.
Он объяснил, как выросла статья.
— И как давно ты об этом знаешь?
— С сегодняшнего дня. Мне все это страшно не по душе.
— Что вы собираетесь делать?
— Не знаю. Статью надо публиковать. Мы не можем сделать исключение только потому, что речь идет о твоем начальнике. Но никто из нас не хочет навредить тебе. — Он развел руками. — Мы в отчаянии. Особенно Хенри.
— Я по-прежнему вхожу в правление «Миллениума». Я — совладелец… это будет воспринято как…
— Мне ясно, как это будет воспринято. В «СМП» тебя смешают с грязью.
Эрика почувствовала, как на нее навалилась усталость. Она сжала зубы и подавила желание попросить Микаэля замолчать эту историю.
— Господи, проклятье, — произнесла она. — А материал действительно надежен?
Микаэль кивнул.
— Я целый вечер посвятил изучению документов Хенри. Боргшё точно не сносить головы.
— Что вы намерены делать?
— А что бы сделала ты, если бы мы обнаружили этот материал два месяца назад?
Эрика Бергер внимательно посмотрела на своего друга и любовника с двадцатилетним стажем. Потом опустила глаза.
— Ты прекрасно знаешь, что бы я сделала.
— Это трагическая случайность. Здесь нет ничего, направленного против тебя. Я в страшном расстройстве. Поэтому я и настоял на немедленной встрече. Нам надо решить, как поступать.
— Нам?
— Дело обстоит так… Эта статья предназначалась в июньский номер. Я ее уже снял. Ее опубликуют не раньше августа, и, если тебе потребуется, можно будет перенести еще подальше.
— Понятно, — с прорезавшимся ожесточением ответила она.
— Я предлагаю сегодня ничего не решать. Возьми документы домой и подумай над ними. Ничего не предпринимай, пока мы не выработаем общей стратегии. Время у нас есть.
— Общей стратегии?
— Ты должна либо заблаговременно уйти из правления «Миллениума», либо уйти из «СМП». Усидеть на обоих стульях тебе не удастся.
Она кивнула.
— Я настолько связана с «Миллениумом», что, сколько бы я ни уходила, никто все равно не поверит, что я не приложила к этому руку.
— Существует альтернатива. Ты можешь взять статью в «СМП», выступить против Боргшё и потребовать его ухода. Я уверен, что Хенри Кортес на это согласится. Только абсолютно ничего не предпринимай, пока мы все не договоримся.
— Я начну с того, что добьюсь увольнения человека, который нанял меня на работу.
— Я сожалею.
— Он совсем не плохой человек.
Микаэль кивнул.
— Я тебе верю. Но он жаден.
Эрика кивнула и встала.
— Поеду домой.
— Рикки, я…
Она не дала ему договорить.
— Я просто смертельно устала. Спасибо, что предупредил меня. Мне необходимо обдумать, что все это означает.
Микаэль кивнул.
Она ушла, не поцеловав его в щеку и предоставив ему оплачивать счет самому.
Машину Эрика Бергер оставила в двухстах метрах от «Котелка Самира», и на полпути туда почувствовала такое сильное сердцебиение, что была вынуждена остановиться и прислониться к стене возле какой-то парадной. Ее стало подташнивать.
Эрика долго стояла, вдыхая прохладный майский воздух. Внезапно она осознала, что начиная с первого мая работала в среднем по пятнадцать часов в день. Уже почти три недели. Как же она будет чувствовать себя через три года? Как чувствовал себя Морандер, когда упал замертво прямо посреди редакции?
Через десять минут она пошла обратно к «Котелку Самира» и столкнулась с Микаэлем, как раз выходившим из дверей. Он в изумлении остановился.
— Эрика…
— Ничего не говори, Микаэль. У нас с тобой дружба с таким стажем, что ничто не может ее разрушить. Ты мой лучший друг, и сейчас ситуация такая же, как два года назад, когда ты уехал в Хедестад, только наоборот. Я чувствую себя загнанной и несчастной.
Он кивнул и заключил ее в объятия. Она вдруг почувствовала, что на глаза навернулись слезы.
— Три недели в «СМП» меня уже сломили, — сказала она со смехом.
— Ну-ну. Чтобы сломить Эрику Бергер, требуется нечто большее.
— Твоя квартира в дерьме. Я слишком устала, чтобы ехать домой в Сальтшёбаден. Я засну за рулем и разобьюсь. Я только что приняла решение: дойду до гостиницы «Скандик Краун» и сниму номер. Пойдем со мной.
Он кивнул.
— Теперь она называется «Хилтон».
— Все едино.
В полном молчании они отправились в гостиницу. Микаэль обнимал Эрику за плечи. Покосившись на него, она отметила, что он устал не меньше ее.
Они подошли прямо к рецепции, сняли двухместный номер и расплатились кредитной карточкой Эрики. Поднялись в номер, разделись, приняли душ и забрались в постель. У Эрики так болели мышцы, будто она пробежала марафонскую дистанцию. Они немного пообнимались и угасли, словно задутые свечки.
Никто из них не почувствовал, что за ними следят, и они не обратили никакого внимания на мужчину, наблюдавшего за ними в холле гостиницы.
Четверг, 19 мая — воскресенье, 22 мая
Бо́льшую часть ночи со среды на четверг Лисбет Саландер посвятила чтению статей Микаэля Блумквиста и тех глав его книги, которые были уже почти готовы. Поскольку прокурор Экстрём собирался провести суд в июле, Микаэль установил, что книга должна быть сдана в печать самое позднее двадцатого июня. Это означало, что у Чертова Калле Блумквиста оставался примерно месяц, чтобы закончить писать и заткнуть в тексте все дыры.