Сенза пристально глядел на многоцветные фигуры, зависшие в воздухе над его рабочим местом. Взмахом руки он заставил их переместиться, и в поле зрения оказалась новая информация.
— И это тупоголовый Паумото со своими приспешниками называют победой? — спросил он, обращаясь к Кенро, своему помощнику.
— Да, — сдерживаясь, чтобы не выдать своих чувств, ответил помощник.
— Ну, значит, либо у него полное размягчение мозгов, либо он хочет утаить эту информацию Чудовищно, поистине чудовищно! Эск погиб, больше половины воинов убиты или ранены, огромное количество снаряжения пропало. Кеффа — кретин, это всем известно. Он не в состоянии сосчитать свои лапы и дважды повторить одно и то же вычисление. Но Паумото! Он-то не дурак! Или все же… А?
Помощник, один из детенышей Сензы, промолчал.
— Ты сделал расчет, сколько условных лет должно пройти, с учетом всех этих потерь, прежде чем система Камбра станет приносить прибыль?
— Да.
— И?
— Где-то от восьмидесяти восьми до вдвое большего срока в зависимости от того, что они сделают с системой — просто разграбят ее или попытаются добиться стабильности и наладить устойчивое производство, — сообщил помощник.
— Кто-то определенно сошел с ума, — заявил Сенза. — Или… Или, может, это просто ловушка, чтобы подтолкнуть меня к необдуманным действиям? А потом будет дана реальная информация или, по крайней мере, совершенно иное истолкование ее. Может, мы что-то упускаем?
— Все наши исследования показывают, что альтернативы нет.
— Нет, нет, не убеждай меня. Что-то мы, несомненно, проглядели, — Сенза в замешательстве развел лапами. — Я желал бы… Я хотел бы… сделать что-нибудь… Скажем, использовать эту информацию как рычаг воздействия на Паумото, утихомирить его и втоптать в грязь этого идиота Кеффу, прежде чем он попытается убить меня. Но все это слишком абсурдно, слишком невероятно. Нет, с таким материалом работать нельзя, нужно что-то получше. Да, что-то получше, но… Я не знаю, что именно.
D-Камбра
— Знаешь, — сказал Бен Дилл Аликхану, — я чувствую себя как какой-нибудь допотопный генерал, к которому пришли изобретатели с новым видом копья, а он лишь удивляется и не может придумать, как использовать эту штуку. А дела у него между тем идут все хуже и хуже, и в конце концов какой-то темный варвар пробирается ночью к нему в палатку и разбивает ему голову булыжником. И все, война проиграна.
Он швырнул камнем в безобидную ящерицу, которые во множестве водились на острове Миллион.
— Ты прямо целую речь произнес. Прав ли буду я, если скажу, что ты именно меня имел в виду, говоря о новом виде копья? — спросил Аликхан.
— Вовсе нет, — ответил Дилл. — Просто ты говоришь, что хотел бы помочь закончить эту треклятую войну, а как доходит до дела, то не можешь того, не можешь этого — не можешь фактически ничего.
— Не злись, — сказал Аликхан. — Будь ты на моем месте, что бы ты сделал?
— Пошел бы в бар и затеял там драку, — ответил Дилл. — Чтобы немного выпустить пар.
— Не думаю, что это имеет смысл. Во-первых, я не выношу алкоголя, что делает пребывание в баре скучным для меня. Во-вторых, если в качестве заменителя алкоголя мы прихватим с собой немного гнилого мяса, это вряд ли понравится твоим товарищам. В-третьих, я не в восторге от идеи заработать синяки в драке. И, наконец, окажись мы в заведении, где подают алкоголь, есть ли гарантия, что при виде мусфия кто-нибудь не схватится за оружие, не дожидаясь никаких объяснений? Ничего себе, приятный получился бы вечерок!
— Плюс, — усмехнулся Дилл, — я что-то не заметил на этом острове никаких питейных заведений.
— Мне очень жаль, что я не могу придумать, как извлечь пользу из своего пребывания здесь. Почему бы тебе не проконсультироваться с экспертами?
— С какими, например?
— Ну, должен же быть здесь кто-то, хорошо знающий мусфиев. В любой армии всегда есть эксперты по всем вопросам, разве не так?
— Рад нашей встрече, — сказал Данфин Фрауде по-мусфийски.
Аликхан отрицательно замахал лапой.
— И я тоже, — ответил он на том же языке и перешел на галактический. — Возможно, наше сотрудничество окажется более продуктивным, если мы будем говорить на твоем языке.
— У меня такой ужасный акцент? — спросил Фрауде. Аликхан из вежливости предпочел промолчать. — Твой друг полагает, что я могу быть как-то полезен. Он потратил немало времени, пересказывая мне ваши с ним беседы. Кое-что из услышанного натолкнуло меня на одну идею. Ты ведь говорил альту Диллу, что ваши воины просто не имеют никакой возможности взглянуть на то, что делают, под другим углом зрения, не так, как это им трактуют военные лидеры типа твоего отца, верно?
— Это правда, — ответил Аликхан. — Как и положено, мы еще младенцами набираемся разума от своих и родителей, и учителей. Потом мы становимся взрослыми и поступаем на службу; предполагается, сделав свой выбор обдуманно. Но с того момента, как это произошло, мы должны служить абсолютно самоотверженно и преданно. Именно таков путь чести.
Аликхан задумался и заговорил снова, и Диллу в его шипящем голосе послышался оттенок грусти.
— Может, именно поэтому мы склонны продолжать делать то, что начали, стараясь выкинуть из головы все сомнения. Это очень трудно для любого из нас — признать, что мы совершили ошибку, что нужно было поступать иначе.
— Я примерно так это себе и представлял, — сказал Фрауде. — Так вот, насчет моей идеи. По-моему, она может сработать. Тебе известно, Аликхан, что с помощью технических средств голос можно исказить, так что никто его не узнает?
— Конечно. Мы часто используем такие устройства, когда на Собрании принимаем решения.
— Ну-ка, подумай, Аликхан. Если бы ты имел возможность сесть рядом с другим воином и спокойно поговорить с ним, мог бы ты убедить его перейти на нашу сторону или, по крайней мере, заронить какие-то сомнения в правильности получаемых им приказов?
— Нет. На такое способен только такой прекрасный оратор, как Сенза, у которого я учился. И вдобавок сначала в сознании этого воина должно быть посеяно зерно сомнения.
— Зерно сомнения, говоришь? — задумчиво повторил Фрауде. — Бен, почему бы тебе не раздобыть кусок протухшего гиптеля для Аликхана и глоток спиртного для меня, а потом оставить нас вдвоем? Нам с Аликханом нужно кое-что обсудить.
Для коммерческих ассоциаций в Леггете, Аире, Лаункестоне и Сее стало большой неожиданностью, что и под властью мусфиев бизнесом можно заниматься вполне успешно. Это стало фактом, несмотря на то что у людей было не слишком много денег, а те, у кого они водились, не спешили расставаться с ними, пока ситуация не прояснится. Но, по крайней мере, в открытую, никто ни на одну компанию не покушался. Пока, во всяком случае.