К сожалению, то же самое можно было сказать и о мусфиях.
Кеффа был раздражен и разочарован. У него был корабль, способный заставить любую планету сойти с орбиты, но не снабженный настолько чувствительными сенсорами, которые могли бы «нащупать» укрывшегося на склоне холма одинокого снайпера. Он мог подняться в воздух, но что это дало бы для выслеживания добычи? Кеффа даже думать не хотел о том, чтобы покинуть планету и вернуться с подкреплением.
Мусфии никогда не отступают, если уж на то пошло.
— Попробуй вот это, — посоветовал Аликхан.
Дилл скептически поглядел на оранжевый плод, на пробу положил его в рот и стал жевать.
— Вроде… ну, увядшей картошки, — заявил он. — Но есть можно. — Он быстро набросал описание плода в ноутбук.
— Теперь это.
«Это» выглядело весьма привлекательно — нечто зеленое с белыми полосками. Едва раскусив плод, Дилл выкатил глаза и заковылял к ближайшим кустам, где его вырвало. Он ополоснул рот из фляжки и вернулся обратно.
— Пошли дальше, — безжалостно сказал Аликхан.
— Подожди минутку.
Дилл выпил еще воды и почувствовал, что тошнота отступила.
— Пока что итог таков, — заявил Аликхан. — Семь растений мы оба можем есть, четыре — наши желудки не выносят и одиннадцать — неприемлемы только для тебя.
— На какие только жертвы не пойдешь во имя науки, — вздохнул Дилл.
— Ну, должны же мы приносить какую-то пользу, раз нам запрещено принимать участие в сражении.
— Ну, от нашего хрумканья немного толку. И никто еще не получил медаль за то, что по зову долга ему без конца выворачивало желудок.
Дилл поскреб свою клочковатую бородку, которая, по его мнению, придавала ему неповторимый облик, а по мнению всех остальных, напоминала клочки проволоки, прореженные в результате столкновения с дикой кошкой.
— Поскольку ты у нас выступаешь в роли всеведущего аналитика, — продолжал он, — хотелось бы знать, чем, по-твоему, вся эта катавасия закончится?
— Существует несколько вариантов. Первый — Кеффа отправится за подкреплением и добьет нас. Второй — Кеффа отступится и оставит нас в покое. Третий — Сенза получил мое сообщение и пришел к выводу, что в его интересах помочь нам. Четвертый — мы добьем Кеффу. Перечисляю в порядке убывания вероятности.
— Ну, все это не так уж страшно, — заключил Дилл.
— Есть еще один вариант, который представляется мне наиболее вероятным. А именно — Кеффа разделается с нами безо всякой помощи.
— Великолепно! Орел или решка, как обычно. Лучший вариант — на всю жизнь остаться на этом необитаемом острове. Лучший? Что ятакое говорю? Нет, лучше было бы… Жаль, что мы не можем впадать в спячку, — Дилл решил сменить тему разговора. — Интересно, почему мы тут не видели никакой живности крупнее моей головы? В особенности, кого-нибудь, кого можно было бы насадить на вертел и зажарить на костре.
— Может, таких тут просто нет. Я не разбираюсь в экологии.
— Я соскучился по хорошему куску мяса, желательно не обезвоженному и не размельченному в порошок.
Этой ночью дозорный заметил какое-то движение и разбудил остальных. Он швырнул гранату, и что-то, по его словам, «вдвое больше мусфия и со множеством ног», издало мурлыкающий звук и ускакало во тьму.
— Похоже, — предположил Аликхан, — не ты один здесь скучаешь по хорошему куску мяса.
— Заткнись, — буркнул Дилл.
Неожиданно тридцать человек оказались зажатыми между двумя колоннами мусфийских воинов. Они сумели вырваться, но потеряли десятерых.
— Прости, Гарвин, — сказала Язифь, — но у меня что-то нет настроения.
— А у кого оно есть? Постоянный страх не помогает пробуждению желания.
— Думаешь, мы выкарабкаемся?
Гарвин ответил после мгновенного колебания:
— Конечно.
— Ты просто противный обманщик.
— Это все военная жизнь. Она приучила меня не падать духом.
Язифь повела взглядом по поверхности пруда, около которого их группа разбила лагерь, по деревьям, чьи контуры четко вырисовывались на фоне заходящего солнца.
— Не думаю, что я смогла бы привыкнуть к миру, где все краски не такие, каким им положено быть.
— Очень даже сможешь, — заверил ее Гарвин. — Через пару-тройку лет станешь все воспринимать как должное.
Последовала пауза.
— Интересно, что сейчас делает Лой? — спросила Язифь.
«Очень надеюсь, — подумал Гарвин, — что мусфии подвесили его за яйца за связь с известной преступницей. Но, к сожалению, более вероятно, что он теперь стал владельцем и компании „Миллазин“».
Однако вслух он не сказал ничего.
— Страх обычно возбуждает меня, — прошептал Ньянгу на ушко Джо.
Они лежали в объятиях друг друга в стороне от остальной группы.
— Что, опять? Неудивительно, что ты был преступником.
По какой-то неясной для него самого причине Ньянгу рассказывал Джо Пойнтон о том, о чем обычно умалчивал, — об унижениях, которые испытывал в детстве, о юности вора и взломщика. Может, причина крылась в том, что и Джо была с ним честной, когда речь заходила о ее далеко не райской прошлой жизни.
— Конечно, опять, — промурлыкал он.
Два разведчика преследовали колонну мусфиев, сообщая по комсвязи свои наблюдения. Внезапно неизвестно откуда прилетела ракета и убила их в момент очередной передачи. Выслали группу для выяснения того, что именно произошло. Вернувшись, группа быстро доложила результат. Люди тут же отбежали на пятьдесят метров и спрятались в укрытие, как велел доктор Фрауде. Почти сразу же на том месте, где они только что стояли, взорвалась вторая ракета.
— Этого следовало ожидать, — заявил Фрауде Гарвину. — Мы слишком свободно прибегали к комсвязи, и они, в конце концов, сумели отследить наши сигналы. Нужно изменить тактику — ограничить число сеансов связи и постоянно переходить на новую частоту. Если и это не поможет, будем передавать сообщения через посыльных. Или, возможно, с помощью сигнализации флажками.
Петля затягивалась все туже.
— Ну, и как у нас дела, Моника?
— Еды хватит на… ну, дней на тридцать. Или больше, если, в самом деле, здесь есть что-то для нас съедобное. Что касается боевых единиц, то, наверно, две или чуть больше в расчете на человека.
Под боевой единицей понимался объем боезапаса, требующегося солдату для одного сражения: 150 патронов к бластеру, 500 — к вспомогательному оружию, два «сорокопута» на группу и так далее.
— Маловато, — мрачно заметил Гарвин.
— Очень даже маловато, — согласилась Моника.