На небольшом балконе рядом с Квиндольфином появился человек. У него были длинные, тщательно расчесанные серебристые волосы и борода, а одет он был в свободную черную блузу и широкие штаны.
— Да, господин?
— Уничтожь этих людей, которые пришли, чтобы причинить вред моей семье и мне самому!
Дессау улыбнулся.
— С удовольствием, лорд Квиндольфин.
Он опустил взгляд на матросов, и Гарет услышал, как один из них застонал от страха. Остальные вытащили из-под одежды пистолеты и кинжалы.
— Надлежащая защита… огонь всегда привлекал меня больше всего другого, — пробормотал Дессау.
Он поднял правую руку, указав пальцем на Гарета, а левой рукой принялся выписывать какие-то странные узоры в воздухе, выговаривая:
— Моя прелесть, Моя гордость, Мой друг, Мой меч, Приди ко мне. Принеси свою силу, Свой страх. Я приказываю тебе, Порази их, Порази немедленно!
На кончике пальца колдуна появился крошечный огненный шарик, который быстро вырос до размеров головы. Дессау снова закричал:
— Порази их!
Шар слетел с кончика пальца, завис в воздухе, развернулся, растянувшись, как просыпающаяся кошка, и полетел обратно.
Огонь обволок руку волшебника, словно ртуть, Дессау закричал и скрылся из виду.
Квиндольфин открыл рот от удивления.
— Ты попытался убить меня, — закричал Гарет, чтобы его услышали свидетели. — Приказываю вам, мои верные слуги, взять этого человека под стражу, чтобы он предстал перед королевским судом!
Из переулка выбежала дюжина мужчин с деревянным тараном, окованным железом. Створки ворот разлетелись в стороны от удара. Вооруженные люди ворвались во двор, другие, сбросив плащи и перестав притворяться прохожими, последовали за ними.
— Стража! — закричал Квиндольфин срывающимся голосом. — Ко мне!
Распахнулись двери, и во двор выскочила толпа вооруженных до зубов слуг в черно-красных ливреях.
— Взять их! — закричал Гарет, обнажая мечи доставая пистолет из-под плаща.
Он подбежал к лестнице, и у него на пути встали слуги. Раздался выстрел, и один из слуг упал. Другой сделал выпад, Гарет отбил его и вонзил клинок в грудь врага.
Он ударил плечом в двери особняка, потом рядом оказался Том Техиди и подбежали матросы с тараном. Дверь разлетелась на мелкие кусочки, и матросы ворвались в особняк.
— Не причиняйте вреда тем, кто не оказывает сопротивления, — приказал Гарет. Он увидел лестницу и бросился к ней, чтобы найти Квиндольфина, надеясь, что тот предпочтет сражаться, а не подчиниться весьма сомнительному по основаниям аресту.
На площадке он столкнулся с полной женщиной средних лет со стопкой полотенец в руках. Она закричала и потеряла сознание, Гарет перепрыгнул через ее бесчувственное тело и взлетел по лестнице на этаж, на котором находился балкон.
Молодая женщина выглянула из двери, мгновенно захлопнула ее и задвинула засовы. Гарет побежал дальше, увидел открытую дверь и заглянул в комнату.
По полу катался волшебник Дессау, прижимая к груди почерневшую руку.
— Пожалуйста… прошу вас… — простонал он.
Гарет услышал, как хлопнула дверь, потом раздались шаги, и поспешил прочь. Он выскочил из-за угла, увидел, как дверь закрылась, и услышал, как был задвинут тяжелый засов.
Он ударил в дверь плечом, но только ушиб его.
Он стал спускаться по лестнице в надежде найти Квиндольфина на нижних этажах.
Лабала стоял в коридоре и смотрел на обожженного чародея.
— Я заглянул в твой маленький пакетик,—сообщил он поверженному противнику. — И решил, что ты применил самые любимые устройства. Поэтому, прежде чем отправиться сюда, я приготовил контрзаклинания. Не будь таким самоуверенным при нашей следующей встрече, колдун. А колдовать пока придется левой рукой.
Он недобро рассмеялся, но тут Гарет взял его за руку:
— Пойдем, Лабала! Помоги мне найти Квиндольфина!
— Конечно, Гарет, — откликнулся темнокожий гигант. — Тебе стоит только намекнуть.
Они спустились по лестнице в самый хаос.
Испуганные слуги жались друг к другу в углу огромного зала. Пираты разглядывали привлекательных служанок и похотливо облизывали губы. Впрочем, они не нарушали приказа и не причиняли вреда невиновным.
Со стражниками Квиндольфина дело обстояло по-другому. Их тела валялись во дворе. Стонали раненые. Гарет мысленно похвалил их за храбрость, собрал своих людей и приказал им искать самого лорда и, конечно, его сына.
Ни старого Квиндольфина, ни Антона найти не удалось. Они, очевидно, успели спрятаться в тайном убежище в особняке или улизнуть через подземный ход.
Через час Гарет приказал своим людям уходить.
Пожара решили не устраивать, но поработали над внутренним убранством особняка. Мебель была сломана, картины разрезаны, статуи разбиты, еда раскидана и растоптана, вино разлито по стенам, под ногами звенели осколки хрусталя.
— У тебя не команда, а толпа варваров,—серьезно заметил Кнол Н'б'ри, осматривая разрушения.
— Возможно, — согласился Гарет. — Полагаю, я сам становлюсь варваром среди них, потому что жалею только о том, что не смог нанизать на меч Квиндольфина.
Н'б'ри посмотрел на него и покачал головой.
Косира не была столь снисходительна.
— Поверить не могу, что тебе хватило безрассудства открыто выступить против такого влиятельного вельможи, как лорд Квиндольфин! О боги, Гарет, так поступать нельзя! Мы живем в цивилизованном государстве. Можно было нанять убийцу, отравителя или чародея, или даже толпу разбойников, которые подстерегли бы его на улице. Мы реалисты и допускаем некоторые нарушения закона. Но открыто угрожать, напасть на дом знатного человека в центре столицы средь бела дня, убить две или три дюжины его стражников, испугать до смерти слуг? Гарет, тебе явно не терпится поскорее вернуться в Великое Подземелье.
Гарет уже не чувствовал прежней ярости. Он просто глупо улыбался и позволял ей яростно нападать на себя.
— С тебя глаз нельзя спускать, — сказала Косира. — Наказания не миновать, стоит только королю услышать об этом. Пойду соберу твою тюремную сумку.
Гарету досталось и от дяди, который заявил, что человеку не позволяется вести себя так бесчестно, особенно если от него зависит судьба денег многих других людей.
Гарет, понимая, что поступил неправильно, стойко выдерживал сыпавшиеся на него проклятия. Но он не мог, как ни старался, подавить дикую радость оттого, что наконец нанес удар по Квиндольфину, хотя и понимал, что медлительная машина королевского правосудия в конце концов настигнет его.