Сэр Эку выбрал троих судей, несмотря на большую опасность, недостатка в добровольцах не оказалось. Депрессия, развязанная действиями Тайного Совета, становилась такой глубокой, что многие системы боялись за свое выживание куда больше, нежели страшились имперских экономических мер.
Три системы, которые сэр Эку в конце концов выбрал, были одни из самых уважаемых в Империи, так же, как и три выходца из них, которые составили Трибунал.
Первым прибыл Уорин из огромного аграрного мира под названием Риания. Это было разумное существо крупных размеров, с медленным мышлением. Тугодум. Тело его, сплошь покрытое тяжелыми костяными пластинами, служило обиталищем мыслительной системы стремя мозговыми центрами. Способный переваривать целые горы противоречивой информации, медлительный и обстоятельный, Уорин всегда носил с собой массу думающей аппаратуры. Кроме того он был абсолютно не предубежден в том, что касается преступлений, инкриминируемых Тайному Совету.
Второй, Ривас, прибыл из удаленного пограничного мира Джона. Ривас – худощавый человек, стремительный и остроумный, выделялся своей способностью найти компромисс там, где его, кажется, и быть не могло. Эта способность очень важна и уважается в диком Джона, где порой разных точек зрения насчитывается больше, чем спорщиков.
Он предупредил сэра Эку о том, что, несмотря на все презрение к нынешним деяниям Тайного Совета, он не абсолютно уверен, что его члены действовали лишь из своекорыстных побуждений. Его мнение о Кайсе, например, было весьма положительным. С точки зрения Риваса, тот зачастую демонстрировал добропорядочность и честность.
Третий и последний член Трибунала, пожалуй, пользовался самым большим уважаемым. Ее звали Апус, Матка-Королева Ферномии. Она была очень старой и нисколько не беспокоилась по поводу того, что титул ее не является символом королевской власти. Множество ее дочерей и внучек надзирали над миллиардами женских и несколькими миллионами мужских особей, составлявших народ сектора Ферномии. Несмотря на возраст, здоровье Апус было отменным, стройные журавлиные ноги ее – все шесть – были крепки, а жвалы столь же эластичны и сокообильны, как в дни юности.
Она призналась сэру Эку, что считает ничтожествами членов Тайного Совета, а особенно – двойняшек Краа, которые несколько лет назад надули ее народ с правами на минералы, но сэр Эку знал совершенно точно, что это никак не повлияет на беспристрастность ее суждений.
Каждого из троих разместили в подходящем для него по условиям, хорошо охраняемом жилище. Перед самым началом заседания Трибунала сэр Эку встретился с судьями для уточнения правил, которыми они будут руководствоваться в работе.
Было обговорено, что должен существовать рефери Трибунала. Ему надлежит надзирать за тем, чтобы все доказательства были представлены честно и взвешенно. Ни одно из его указаний не могло быть изменено. Он же будет представителем общественности в Трибунале. Все вопросы следует адресовать только ему, и лишь он получит право отвечать – после консультации с тремя судьями. Кроме того, было согласовано, что сэр Эку отвечает за сбор доказательств и присутствие свидетелей. Тройка доверила ему право привести к присяге на верность суду офицеров, которые будут ему помогать.
После этого сэр Эку быстро расставил точки над "i", уточнив последние детали.
* * *
Когда Стэн явился по вызову в сад – обиталище сэра Эку, он обратил внимание на то, насколько усталым выглядит старый дипломат. Усики-рецепторы манаби трепетали от нервного истощения, внешние покровы приобрели нездоровый серый оттенок.
Впрочем, у Стэна не оказалось времени на разговоры о здоровье – сэр Эку приказал ему поднять правую руку.
Стэн сделал, как велено.
– Клянетесь ли вы поддерживать и сохранять неразрывную связь слушаний Трибунала с древними законами Империи, под священной сенью которых мы действуем?
Стэн поклялся.
– В таком случае властью, данной мне, назначаю вас главным офицером Трибунала, – речитативом, нараспев проговорил сэр Эку.
Хоть Стэн и знал прекрасно, что должно было произойти, все же он почувствовал какую-то робость, слушая строгие слова сэра Эку. Он с неловкостью понимал, что старый дипломат знает цену каждому произнесенному им слову. Этот Трибунал не должен стать фарсом.
Когда Стэн покидал сад, у входа ожидали своей очереди Алекс и Махони. Они скрылись внутри и через несколько минут вернулись, такие же притихшие и задумчивые, как Стэн.
Троица в молчании возвращалась к себе. Неожиданно от группы охранников, стоявших поодаль, отделились несколько солдат и стали на их пути. Стэн непонимающе взглянул на охранников, окруживших их.
Старшей группы была Синд. Глаза ее беспокойно блестели – она старалась исполнять свои обязанности подобающим образом. Девушка стала перед Стэном и четко отдала воинское приветствие.
– К вашим услугам! Сэр...
– О чем ты говоришь, девочка? – вдруг охрипнув от недоумения, произнес Стэн.
– О том, что мы – ваши телохранители, – с трудом подавляя радостную улыбку, ответила Синд. – Если будут какие-нибудь пожелания или нарекания, пожалуйста, говорите мне. Я начальник вашей охраны.
Стэн пробормотал, что у него нет никаких пожеланий. Он не требовал себе охраны, ему не нужны телохранители. И вообще...
– Приказ сэра Эку, сэр, – последовал ответ.
Прежде чем Стэн успел что-нибудь возразить, два его товарища взорвались хохотом.
– Ты уж лучше подчинись, мой юный друг, – подкалывал его Махони.
– Конечно, конечно, парень, – подал голос чертов Килгур. – Ты отважная и благородная персона. Имеешь ли ты право рисковать драгоценной своей жизнью, как главный офицер суда, а?
Лопаясь от гордости за порученное дело. Спад эскортировала друзей до комнат, где они поселились.
Стэн думал об убийстве. Две будущие жертвы гоготали справа и слева от него.
* * *
Открытие Трибунала откладывалось уже который час – тысячи зрителей текли к залу. Расписанные места были очень скоро заполнены, и духота в зале превышала все возможности кондиционеров. Снаружи тысячи любопытных сражались за то, чтобы подобраться поближе к видеоэкранам или хотя бы стать на расстоянии слышимости от больших громкоговорителей, вынесенных из зала.
Солдаты расчищали широкие проходы в толпе для съемочных групп. Их воинский темперамент подвергался суровому испытанию, когда они всего лишь толкали и пихали, вместо того чтобы проламывать черепа или просто открыть огонь. Наконец порядок был восстановлен.
В наступившей тишине все, кто имел шеи, вытягивали их изо всех сил, чтобы увидеть пустующую пока кафедру. Предвосхищение события, единственного в своем роде в истории Империи, охватило весь зал.
Над кафедрой нависал огромный портрет Вечного Императора. Он был написан в романтическом духе и лучился героикой. Любимый стиль покойного Танза Сулламоры – во всем, кроме глаз. Стэн вздрогнул, поглядев в эти глаза. Они буквально сверлили насквозь, проникая в душу.