Сегодня вечером он намеревался изложить специальному уполномоченному Императора окончательный вариант своей новой программы. Не просто прекращение террористических актов и вооруженного сопротивления, а постепенное официальное признание его народа – таанских колонистов – и легитимизация Движения, возглавляемого Алэном. Приграничные миры следует признать независимой буферной зоной между Таанским Союзом и Империей.
До сих пор Алэн обсуждал проект перемирия лишь со старыми товарищами по борьбе и горсткой доверенных советников. Но Таанская разведка могла без особого труда проведать о его планах, объявить Алэна контрреволюционером и получить добро на его физическое уничтожение.
Смерть лидера окажется на руку и многим из его давних врагов из имперского лагеря. Алэн смерти не боялся – пятьдесят лет партизанской жизни вытравили из души страх погибнуть. Но его приводила в ужас мысль, что он может быть убит до того, как изложит свой план Императору.
Подготовка к встрече прошла тщательно и в строжайшей тайне. Алэна снабдили фальшивыми документами, на что было дано добро на самом высоком уровне, и он прибыл на Прайм-Уорлд в качестве одного из бесчисленных туристов, которые прилетали посмотреть на торжества, посвященные Дню Империи, и поглазеть на диковинную жизнь планеты, где находится двор Императора Тысячи Солнц.
На всем протяжении празднеств в связи с Днем Империи Алэну несколько раз передавали инструкции касательно предстоящей встречи, но делалось это так искусно, что он мог только догадываться, когда и как бумажки попадали в его карман.
Теперь он был относительно спокоен по поводу встречи с представителем Императора, которая должна была состояться в космопортовской забегаловке. Возможно, в более или менее отдаленном будущем этот контакт с представителем Императора окажется смертным приговором для Алэна. Но в данный момент сам Император должен был опасаться, как бы кто не прознал, что его представитель общается с террористом – и не просто террористом, а с человеком, на которого коммандос из отряда Богомолов дважды устраивали охоту и оба раза безуспешно.
Хвоста за ним не было.
Алэн легко взбежал по лестнице. Сжимая рукоять пистолета под курткой, он оглянулся еще раз и проверил, нет ли слежки. Затем он двинулся дальше по эстакаде из частых стальных прутьев. Эстакада была широкая, метров десять, и между прутьями далеко внизу проглядывала земля. По обеим сторонам эстакады на разных уровнях громоздились стальные конструкции – кубы, параллелепипеды, разнесенные на некоторое расстояние друг от друга. Там находились офисы и небольшие мастерские – сейчас пустые.
Единственным строением над эстакадой был бар, оно же было единственным освещенным зданием. Над красным фасадом с облицовкой под дерево мрачно помигивали яркие объемные буквы: “КО_ЕН_НТЕР”.
Алэн приближался к бару самым медленным шагом, стараясь держаться темной стороны эстакады. Но возле бара он не заметил ничего подозрительного. И, похоже, ни одной живой души поблизости.
Мужчина наблюдал за входом в бар “Ковенантер” с недостроенного второго этажа складского помещения, которое находилось наискосок от эстакады. Он старался держаться в простенке между окнами – на случай, если кто-нибудь обследует район с помощью реагирующего на тепло бинокля.
Уже в течение двух часов “взрывник” то просматривал чуть ли не каждый сантиметр эстакады через прибор ночного видения, то ругал последними словами чертов дождь и самого себя – что взялся за эту работу. И сидел он в засаде подобным образом уже три недели подряд: приходил через два часа после наступления сумерек, а покидал свой пост лишь после закрытия “Ковенантера”.
“Задницей я соображал, когда соглашался на эту мнимую халяву! ” – думал взрывник не в первый и не пятьсот первый раз. Вот наглядный пример, во что влипает человек, если он долго сидит без работы. Уголовная публика имеет на это особый нюх: они каким-то образом узнают, что профессионал на мели, и выползают из щелей, чтобы предложить дерьмовую работенку именно тогда, когда жизнь загнала тебя в угол и у нет иного выбора.
Взрывника звали Динсмен. Хотя он воображал себя профессиональным специалистом по взрывным работам, на самом деле он занимался далеко не тем, что предполагает этот термин. Динсмен был коренным жителем Прайм-Уорлда и презирал понаехавших лимитчиков. О выходцах из бедных районов исстари принято говорить: “родились не по ту сторону от железнодорожного полотна”. Так вот, Динсмен родился непонятно по какую сторону от железнодорожного полотна, потому что его старшие братья разобрали рельсы на ближайшем к родному дому участке и загнали их подпольному скупщику металлолома. Динсмен в то время был резвым и в целом очень сметливым пацаненком.
Если бы обстоятельства не складывались по-особенному, Динсмен пошел бы по дорожке, проторенной братьями и соседскими парнишками: начал бы с мелкого воровства, потом примкнул бы к шайке мелких бандитов, ежегодно представал бы перед судом и накопил бы столько судимостей, что в итоге его навсегда депортировали бы на планету-тюрьму.
Однако Динсмену, можно сказать, повезло. Счастье улыбнулось ему, когда в уличной пробке он высмотрел охраняемый грузовой гравитолет, выждал, пока охранник отвернется, выхватил из кузова один из ящиков и дал деру.
В ящиках были взрывпакеты для имперской гвардии. Взрывпакеты в полном комплекте – с таймерами, взрывателями и прочим плюс необходимые инструкции, как всем этим пользоваться. На кой все это сдалось мальчишке, который хотел загнать кому-нибудь краденый товар и заработать пару кредиток! Он сидел на крыше сарайчика и горестно глядел на ящик, ради которого пошел на Великий Риск – по крайней мере в его глазах это был самый настоящий подвиг. И в итоге – пшик.
Но Динсмен не зря был коренным праймуорлдцем, из тех, про которых говорят, что они способны продать ветры после сытного обеда, выдавая их за экспериментальную музыку. Прошло немного времени, и Динсмен – ценой трех оторванных пальцев, пару раз наделав в штаны от страха и будучи вышвырнут из дома разъяренными родителями – стал настоящим специалистом по взрывчатым веществам. И мог доказать это любому сомневающемуся.
Таким образом, Динсмен приобрел верный кусок хлеба: занялся древней и почтенной профессией, примкнул к тем благородным душам, которые поворотом взрывателя превращали неудачные инвестиции, здания-развалюшки, космические корабли, ненужный инвентарь и т. п. в живые деньги, выплачиваемые страховыми компаниями. Клиентов у него было хоть отбавляй. На беду, самым солидным из клиентов оказался переодетый офицер имперской полиции.
Короче, так оно и пошло – оттрубив очередной срок, Динсмен снова принимался за свое ремесло сверх-стремительной разборки надежно застрахованных строений и вещей.
С его опытом и природным чутьем было просто преступлением не заметить, что с нынешней халявой что-то не в порядке. Во-первых, наниматель был чересчур лощеным и безмятежно уверенным в себе и ничуть не напоминал заматерелого уголовника. И о Динсмену этот хлыщ знал на диво много – вплоть до того фактика, что Динсмен подзадержался на шесть циклов с выплатой карточного долга и тот, кому он задолжал, подумывал, не будет ли Динсмен выглядеть элегантнее, если его укоротить на голову.