У Хаконе все внутри дрожало, мышцы сводило от напряжения, на лбу выступала испарина. Его мысли лихорадочно метались, настроение поминутно менялось. Когда он думал, что все готово, он воспарял душой. Но тут же приходила мысль: а вдруг да сорвется, а вдруг да ошибка? Душу охватывал мрак. Все ли готово? Ах, надо было проследить за всем самолично! Нельзя было полагаться на других. Надо было сделать все своими собственными руками.
И так он думал кругами, пережевывая детали своего плана. Когда на парадном плацу происходило очередное впечатляющее событие из программы торжества, толпы ревели от восторга. Но Каи Хаконе краем уха слышал эти взрывы эмоций. Лишь несколько раз он лениво похлопал в ладоши, присоединяясь ко всеобщим аплодисментам. В его сознании снова и снова проносились жуткие образы смерти.
После того как промаршировали последние оркестры и удалились танцоры, громкий говор толпы мало-помалу превратился в приглушенный гул.
Два гигантских гравитолета с воем влетели через въездные ворота по краям парадного поля – каждый был нагружен стальными конструкциями, лебедками и стальными тросами. Оба аппарата с ровным урчанием заскользили над полем всего лишь в метре от поверхности. Время от времени гравитолеты останавливались; тогда с них спрыгивали обливающиеся потом солдаты в наглухо застегнутой парадной форме и стремительно сгружали металлические конструкции и лебедки, тут же бросали мотки тросов и кабелей. К тому времени, когда один из гравитолетов приблизился вплотную к императорской смотровой ложе, длинное парадное поле выглядело так, словно некий гигантский ребенок разбросал на нем свои строительные кубики. На самом же деле на глазах у публики поле было превращено в загроможденный полигон с узкими проходами, через которые могло протиснуться не более двух человек в ряд.
Перед тем как гравитолеты взмыли над императорским замком, с его стен были спущены две огромные мишени – на крепком стальном каркасе, с трехметровым слоем поглотителя. Мишени зависли в четырехстах метрах от поля. Сквозь ворота на поле прошли, чеканя шаг, шесть оркестров, заполнив округу громом музыки. Знатоки узнали в мелодии официальный строевой гимн имперских артиллеристов, но даже самые дотошные из знатоков и ведать не ведали, что он был написан на основе старинной слегка похабной песенки, которую порой называли “У канониров заросли в ушах”.
Затем через те же ворота на парадное поле влетели два гравитолета размером поменьше. На каждом было по два десятка живых существ и по пушке. Однако эти пушки ничем не напоминали гигантские боевые мазеры или небольшие, но смертоносные лазеры-бластеры, которыми была вооружена имперская артиллерия. Это были легкие колесные пушки полевой артиллерии – возрастом лишь чуть моложе тех допотопных пороховых, заряжающихся с дула орудий, которые смотрели из бойниц замка.
Как только четыре десятка существ сгрузили пушки с гравитолетов, они выстроились в две шеренги и замерли по команде “смирно”. Командир каждой из двух групп взял под козырек и салютовал Императору все время, пока пороховые пушки на стенах замках давали залп за залпом – и клубы белого дыма скатывались на парадное поле. После этого сорок канониров взялись за дело.
Это зрелище называли по-разному: “состязание артиллеристов”, “перетащи-пушку” и даже “эффектный идиотизм”. Суть соревнования между командами достаточно проста. Каждая команда должна была, маневрируя между препятствиями, проделать со своим полевым орудием путь от исходного пункта почти до самой императорской смотровой ложи. Там пушку следовало зарядить и попасть снарядом в мишень. Выигрывает та из команд, которая первой выведет пушку на огневой рубеж и поразит цель.
Правила категорически запрещали использование каких-либо антигравитационных устройств, а также объезд препятствий. Следовало двигаться по прямой, для чего приходилось разбирать пушку на части и затем в таком разобранном виде переносить, или перебрасывать, или перекидывать, передавая из рук в руки. Поскольку обеим командам предстояло в бешеном темпе перетаскивать и швырять тонну металлических деталей, то вероятность увечий была крайне велика. Тем не менее буквально все артиллеристы рвались поучаствовать в соревновании по перетаскиванию пушки – но в финал попадали только самые достойные команды, после серьезных отборочных турниров.
Сейчас особенный интерес состязанию придавал тот факт, что впервые в истории в финал попали команды артиллеристов, не служащих в одном из императорских гвардейских артдивизионов. Против офицеров из Третьего Гвардейского Артдивизиона – мужчин и женщин – выступала команда существ, не принадлежащих к виду гомо сапиенс, из 18-го Звездного Десанта.
Соревнование вызывало повышенный интерес и подругой причине: это было единственное состязание но время празднования Дня Империи, во время которого разрешалось заключать денежные пари. Официальные ставки были несколько неожиданными: только восемь к пяти в пользу Третьего Гвардейского. Но действительные ставки резко отличались от официальных. Люди из населения Прайм-Уорлда считали, что нелюди, н'ранья, обречены на сокрушительное поражение, и соответственно ставили на гвардейцев; а нелюди Прайм-Уорлда придерживались прямо противоположного мнения и делали ставки против людей.
Впрочем, трудно было что-либо предсказать. Н'ранья не были лишены антропоидных черт и внешне несколько напоминали людей, хотя весили не меньше трехсот килограммов. Более того, существа этой расы были потомками хищников, живших в джунглях на деревьях, а потому обладали инстинктивной блестящей пространственной ориентацией – мгновенно решали в уме сложнейшие практические геометрические и тригонометрические задачи.
Существовала давняя традиция касательно того, как успешно противостоять необычайным способностям н'ранья. Гвардейцев тренировали следующим образом: капитан команды артиллеристов намечал кратчайший маршрут, хватал какую-нибудь деталь пушки и, согнувшись под ее тяжестью, мчался к первому препятствию. Под препятствием его поджидали двое рядовых, которые уже поднесли туда прицел орудия. Они подхватывали своего капитана и буквально зашвыривали на самый верх стенки. А он сразу же помогал рядовым подняться наверх вслед за ним, после чего спешил ко второму препятствию.
К этому времени вся пушка была разобрана на детали: ствол, передок, тележка, колеса, механизм отката, прицел, приборы наводки и т. д. Эти детали члены команды сваливали у первого препятствия, затем бросали веревки первым двум солдатам, которые уже стояли наверху. Те подтягивали дуло, передок и прочее на стену. Остальные заскакивали на стену, помогая друг другу, и скидывали части пушки вниз.
Н'ранья между тем поступали проще. Они рассчитали, что два н'рана могут нести любую деталь пушки, вплоть до самой крупной. И действовали соответственно. Каждую деталь двое н'ранов подтаскивали к препятствию, раскачивали и подбрасывали двум н'ранам, которые уже стояли на верху стенки, ловили массивную деталь прямо в воздухе и швыряли еще одной паре, стоявшей по другую сторону препятствия.
Таким образом все и шло – продуманной командной игре людей противостояла грубая физическая сила н'ранов. Команда н'ранов резко вышла вперед после преодоления высокой стальной решетки, потому что каждый н'ран поднимался наверх сам, волоча свою деталь на себе, а люди затеяли передачу деталей вверх с помощью канатов.