Меч против кочерги – никчемное оружие. Это выяснилось, к своему большому удивлению, некоторые недоброжелатели в те давние годы, когда Император был еще корабельным инженером – великим забиякой и отменным драчуном.
Пока Лидо, шатаясь отступал, Император изо всей силы ударил кочергой по мечу, конец которого в тот момент касался платформы. Меч переломился у самой рукояти. Император немного изменил угол удара кочерги, направив ее на кисть Лидо.
Раздался треск кости, и адмирал закричал от боли. Выронив рукоять меча, он левой рукой ухватился за белую кость, которая, прорвав ткань, показалась из рукава. Лидо упал на колени.
Император с презрением разглядывал его.
– Подонок, – сказал он. Но его голос был не совсем лишен жалости. – Несчастный подонок. Глупый подонок.
Он зашагал прочь – к аварийному командному отсеку, вход в который был рядом со стендом, где висел аварийный набор инструментов.
Император уже позабыл о Лидо и думал только о том, что следует предпринять в следующий момент.
Килгур в отчаянии молотил прикладом по запаянному люку. Стэн отодвинул его в сторону.
Из ножен, спрятанных в рукаве, выскользнул его чудо-кинжал. Стэн вонзил острие толщиной в несколько атомов в сталь – и оно вошло в нее, как нож в масло. Стэн рассек обгорелые места спайки. Оставалось только подналечь плечом – и дверь поддалась.
Стэн ворвался в машинное отделение. Там он увидел четыре трупа. Императора среди них не было.
Стэн быстро огляделся, пробежал взглядом по этажам зала, по лестницам, – при этом он мягкой поступью перебегал с места на место, как тигр во время охоты.
Наверху, на платформе, капитан увидел еще два распростертых тела и двух мужчин.
Император! Он жив. Слава всем богам, какие только существуют! А второй человек, который почему-то стоит на коленях... Ба! Да это же адмирал Лидо!
Ни Император, ни Лидо не слышали, как Стэн проник в машинный зал.
Стэн помчался вверх по лестницам.
Он был лишь одним этажом ниже, когда увидел, что адмирал оправился от болевого шока и здоровой рукой вытащил из-за пояса миниатюрный виллиган. Стэн был еще достаточно далеко, а Лидо целился в Императора. Оставалось одно. С такого расстояния трудно было поразить Лидо насмерть кинжалом. Но это почти килограмм стали. Стэн с ходу метнул свой кукри.
Результат получился лучше, чем он ожидал. Сталь вошла в спину адмирала и перерубила ему позвоночник.
Лидо так и не успел нажать курок. Его тело забилось в судорогах и наконец затихло на решетчатом полу платформы.
Стэн поднялся до конца лестницы, не спуская глаз с Императора. Одному из них сейчас стоило бы сказать что-нибудь очень красивое, историческое. Но драматические фразы придумываются задним числом, для последующих рассказов. А сейчас двое окровавленных мужчин просто стояли и молча смотрели друг на друга – испытывая облегчение, но не в силах даже улыбнуться.
Хейнз лежала голой под ярким солнцем и думала: “Вот это, наверное, и есть рай. У тебя под рукой холодная выпивка, солнце приятно печет, а легкий ветерок со стороны леса обвевает ее заякоренный дом-корабль и приятно свежит. Словом, благодать!.. Нет, это не совсем рай, – поправила она себя. – Любимого нет рядом. А в мире вокруг назревает дурное...”
Последние месяцы, после возвращения Императора на Прайм-Уорлд, были заполнены лихорадочной деятельностью и показались годами. Надо было как-то выбираться из той страшной ситуации, в которую поставили Империю заговорщики. Хейнз только радовалась, что не на ее плечи лег весь груз нынешней тягостной ситуации и она отчасти сторонний наблюдатель. Стэн регулярно вводил ее в курс происходящего.
Как только с преторианцами-изменниками на борту “Нормандии” было покончено, императорский флот незамедлительно двинулся прочь от пульсара. Бегство было спешным и вынужденным – даже изворотливый ум Вечного Императора не мог изобрести сколько-нибудь убедительного и правдоподобного объяснения происшедшей трагедии – гибели главы дипломатической миссии и всех членов его свиты. Правда выглядела, слишком невероятной.
Очевидно, Киргхиз или кто-то из его подчиненных регулярно докладывал о происходящем на переговорах, потому что уже через сорок восемь часов имперский флот, удирающий прочь от пульсара, настигли таанские боевые корабли – два скоростных линкора и множество истребителей. Будь “Нормандия” одна – лишь со своим прежним эскортом, ее бы уничтожили без особого труда. Но Император успел вызвать мощнейшее подкрепление – две эскадрильи линкоров.
Участь таанских кораблей была предрешена. Их солдаты бились до конца – можно было только гадать, чего они хотели: вызволить лорда Киргхиза или отомстить за его смерть. Император не знал, что именно известно таанцам. Они не отвечали на попытки связаться с ними по радио. Так и погибли – в гордом молчании, не идя ни на какое общение с противником.
По возвращении на Прайм властитель первым делом попытался довести до сведения таанцев истинные причины гибели их делегации. Но Таанский Союз уже прервал дипломатические отношения с Империей, отозвал своего посла и персонал посольства.
Хейнз была слишком занята, чтобы вникать в подробности этих событий – сама она выслеживала и арестовывала оставшихся на свободе заговорщиков. Никогда в жизни ей не приходилось арестовывать таких богатых и видных людей!
Затем состоялся показательный процесс над заговорщиками – Император надеялся, что хоть это произведет впечатление на таанцев, отрезвит их и заставит прислушаться к правде. Увы, на таанцев показательный процесс не произвел ни малейшего впечатления – уж кто-кто, а главы тоталитарных режимов отлично знают, как просто заставить людей публично принять на себя вину за любые кошмарные преступления. Даже попытки убедить таанцев поверить в искренность Императора через послов нейтральных миров не увенчались успехом.
Серия процессов была отупляющей. По крайней мере Хейнз имела возможность выступить свидетелем в суде. Стэн тоже давал показания, но, как доверенное лицо Императора и секретный служащий, он свидетельствовал из опечатанной комнаты и голос его был изменен электронными средствами, чтобы никто не мог его узнать.
Как ни старались адвокаты заговорщиков, как ни пытались доказать, что обвинения подтасованы, девяносто пять процентов их подзащитных были признаны виновными в государственной измене, которая каралась смертной казнью.
Даже те пять процентов заговорщиков, что были оправданы и уцелели, не избежали императорской мести. Скажем, только накануне в новостях промелькнуло короткое сообщение о том, что недавно отпущенный на свободу видный промышленник погиб при странных обстоятельствах – его яхта взорвалась...
Хейнз пресекла все мысли в этом направлении. Сейчас она наслаждалась райской благодатью отдыха и не хотела думать о мерзком. Для нее даже санкционированное Императором убийство не переставало быть убийством.